Я воспользовалась Википедией, чтобы было понятно о чём речь, поскольку, возможно кто-то уже основательно подзабыл эту серию. А описывать сюжет самой было бы очень долго. Теперь же буду писать только свои мысли и чувства относительно этого фильма.
С самого начала, где показан, видимо, приёмный день полковника Скопина, и он внимательно и с участием выслушивает своих посетителей, понимаешь, что хотели донести до зрителя авторы фильма--а именно то, что наша милиция народная, для народа, и во имя народа! И это правильно! Потому что фильмы должны не только отображать действительность, но и, как бы пропагандировать тот образ, и то поведение сотрудников, какими хотели бы видеть их граждане. Но! Вот вкрадываются подлые мыслишки: а было ли у сотрудников достаточно для этого времени? Что, в Багдаде всё спокойно, делами не завалены, висяки и глухари не существуют уже, исчезли как пережитки прошлого? И можно расслабиться, и не спеша,и  с большим вниманием, и с участием, выслушивать долгий рассказ, по виду, несколько странной пенсионерки, с кукольным голоском, о том, как её подшефным ребятам не удалось сдать собранный утиль. В глубинах подсознания включается Станиславский, с явно выраженным желанием крикнуть: Не верю! Быстренько затыкаю ему рот, запихиваю в самый тёмный угол подсознания, и смотрю дальше. И оказывается, что не только выслушал пенсионерку подполковник Скопин, но и меры принял, как это правильно говорится--поручил расследовать? Не уверена по форме, но по сути так! Здорово! Без ехидства, если что!  И расследование обернулось раскрытием серьёзных преступлений! Но об этом попозже.

Прежде чем продолжить писать о фильме, отвечу на это. Мне кажется, что сценаристы в одном фильме сплели две разные криминальные истории. Одна про делишки на свалке, другая про ограбления квартир. Просто, чтобы сделать фильм более насыщенным и интересным. Если совсем уж всё по правде писать, то очень скучно будет ИМХО. Ну, вот свалка, там мудрят-химичят людишки, и хорошо зарабатывают при этом. По-тихому копошатся, денежку гребут и всё у них боль-мень спокойно. Это история на 10 минут. А о чём там больше?! А вот если к этому добавить, что то ли правая рука, то ли шестёрка главаря, Ферапонтиков, и так имеющий достаточно бабла, вдруг захотел больше, и в тихую от босса, стал ещё и квартиры грабить, имея к этому и опыт и сноровку, и подходящую машину под рукой (может от скуки! А то день за днём только свалка и махинации, и никакой романтики и адреналина!). И в добавок к этому (чёрт попутал, не иначе!), продаёт шефу украденные в доме старинные серьги. А влюблённый в красавицу манекенщицу босс, ничего не подозревая (а должен был! Опытный и умный как бес!), дарит эти серьги своей возлюбленной Ляле. А ведь старинные серьги это не ширпотреб. Они часто в единственном экземпляре. И как это такой тёртый, осторожный человек, прекрасно знающий своего подручного Федю Ферапонтикова, даже не расспросил откуда у него могли взяться такие дорогие и редкие вещи. Тот сказал--знакомые продают. И ему сразу поверили. С точки зрения сценариста, так надо! Не развивать же эту тему, перегружая фильм, и вообще, убивая ход фильма. С точки зрения правды--натянуто, да просто наврано. Но принимая, сознавая, что так стало интереснее, что же, я смирилась--ну, так, значит, так. Смотрим дальше.
В самом начале фильма, инженер, по фамилии Бах, сидя в машине, испуганно спрашивает--А не засыплемся? Ему отвечают, что с такими мыслями ничего делать нельзя. Не думать о плохом! Вообще, забыть о Петровке!
И я подумала, что так, наверно, часто и бывает: соблазнится человек большими деньгими, может, он думает, что вот только один раз возьмёт, сделает, а потом не будет. Но затягивает его. И потом, и страшно, и остановится не может. Не потому даже, что сам так жаден, а потому, что уже в это дело вовлечены другие люди, и они не дадут ему просто так выйти из игры. И тогда надо уговорить себя--не бояться! Не думать ни о Петровке, ни об аресте и наказании.
А кто-то, наверно, и не боится, просто уверен, что так ловок и силён, и умён, извортлив, что никогда и никому его не взять.

Никак не закончу с этим фильмом. Когда смотрела, то делала себе пометки, чтобы не забыть, и теперь вот, смотрю на них, и думаю--не выбрасывать же! Поэтому допишу.

А вот в Китае переработка мусора, оказывается, очень доходная статья бюджета! Они не только свой мусор перерабатывают, но ещё и принимают (за плату!), мусор из других стран. И получается, что и деньги получают, и из пластика, стекла и металла делают что-то новое, нужное для себя. А тем, что горит, как любым другим топливом,  отапливают зимой дома. Наверно когда-то и мы так будем распоряжаться тем, что сейчас не знаем куда девать.
В фильме прозвучала интересная информация: оказывается в СССР экспортировали наших лягушек. И хорошо они шли, за валюту! И не только чтобы их ели, но и для лабораторий, и фермеры покупали для уничтожения вредителей. Во как!
Но вернёмся к фильму. Если помните, то там показана, как мне показалась, такая ситуация, которая может произойти с любым сотрудником (не дай Бог, конечно!). Но наверно, быть готовым к этому, всё-таки нужно. Напомню: инженер Бах, в общем-то хороший человек, но запутавшийся, увязший как в смолу в криминальные дела, чувствует, что разоблачение неминуемо. И боится, не столько срока, сколько того, как он будет смотреть жене и детям в глаза! Как будет жить с такой запятнанной репутацией?! В отчаянии, Бах говорит, что покончит с собой и этим спасёт семью от позора. Ферапонтиков подсказывает ему, что надо бы написать письмо, в котором Пал Палыч Знаменский будет объявлен как человек несправедливый, своими действиями толкнувший Баха на самоубийство. Бах пишет такое письмо. Но, написав, начинает сомневаться-- жизнь одна, и стоит ли с ней расставаться?! Ферапонтиков толкает его с моста. Бах погибает. Письмо Баха, Ферапонтиков отправляет на Петровку. А вскоре находят и тело Баха. Знаменского отстраняют от дела. Идёт проверка. И вот тут я задумалась: а как это можно точно определить--был оговор, или нет?  Бах мёртв! Это самый сильный довод ИМХО! его правоты. В то время ещё не писали на видео допросы (или писали уже? Это в 1975 году.) Кино, это понятно, хоть мы и очень переживали за всеми нами любимого Пал Палыча, но понимали, что всё для него закончится хорошо. И попробовали бы закончить плохо! Тысячи разъярённых телезрителей, набросились бы на создателей этого сериала! И на всё ТВ вместе с ними!  Но вот в жизни, случись такое, наверно ох и тяжко пришлось бы следователю! Я не знаю как поступают в таких случаях (если были такие!). Тут ведь главное, что человек покончил с собой! Живые, если такое письмо пишут, наверно, проще разобраться.  Да ещё Пал Палыч со своим, как мне показалось, чрезмерно обострённым чувством ответственности, сразу готов признать свою вину. А в чём его вина?! Он был, как и всегда, предельно вежлив и корректен на допросах, не давил, не запугивал, да чуть ли не ласков с Бахом был. Что не так? Не вести дело? Отпустить? Пожалеть? Не понимаю!
В фильме, конечно же, благодаря верным друзьям Зиночке и Шурику, всё разъясняется и справедливость восторжествует!  Шурик в этой серии, в роли искателя сокровищ на свалке, там его прозвали Смолёный, очень хорош! Я бы даже сказала, что хорошо вписался в этот свалочный пейзаж    Интересная, всё-таки работа опера! Близка к нашим актёрским делам. И вот интересно, когда учатся, то преподают им основы перевоплощения? Кошко в одном рассказе с гордостью описал как выглядела, и чем была наполнена костюмерная при сыскной полиции во времена его службы. Там было всё! Театр позавидует! Любые вещи, всех сословий, парики, бороды и усы, грим, трости, зонтики, головные уборы и прочее и прочее!  Перевоплощайся в кого тебе надо, всё под рукой! Сейчас, наверно, не так. Каждый опер, наверно, сам себе костюмчик подбирает подходящий к делу и случаю.
Вот ведь, опять меня уносит!  Вернусь к фильму, и закруглюсь--чего писать, лучше посмотреть!
Удивили меня в этом фильме рубашки и галстуки у сотрудников. У Шурика--красная, по глазам бьёт, с каким-то пижонским рисунком. У другого сотрудника рубашка в разноцветных, ярких горошках. А галстуки, ну просто чума!
Это что, так ходили наши сотрудники в 1975 году? Хотя, тут уже и спросить не у кого. В те годы никто ещё не служил. Маленькие ещё были. Ну, тогда на этом и закончу.