Довольно познавательно..
Воспоминания очевидца.
Октябрь 1949 года. Я, молодой лейтенант, два года назад окончивший отделение связи Московского пограничного училища, вновь прохожу службу в дивизии им. Ф. Дзержинского, в части связи, где 15-летним мальчишкой начинал службу в июле 1943 года.
В воскресный день 16 октября часть, как обычно, привлекалась для несения службы по охране общественного порядка при проведении футбольного матча на стадионе «Динамо». Рано утром я выехал из дома в часть (в то время я жил на Сретенке вместе с мамой и сестрой). Прошел КПП, в подразделении солдаты и сержанты готовились к службе — приводили в порядок обувь и обмундирование, проходили инструктаж. Подошло время, когда обычно поступала команда на построение для выезда на службу, но команды не было, и все были в недоумении, так как отмены выезда практически никогда не было. Оставались считанные минуты до начала матча, когда мы узнали, что не едем. Накануне, 15 октября, домой в отпуск приехал мой старший брат, который проходил службу курсовым офицером в Киевском военном училище связи, и я с ним договорился о встрече на стадионе после окончания службы и о совместной поездке домой. Зная, что брат будет искать меня, я решил позвонить домой и предупредить его, чтобы он на стадион для встречи со мной не ездил. Зашел в комнату дежурного по части, спросил разрешения позвонить в город, но городской телефон молчал. Решил, что неисправность на линии — такое бывало, но не только телефон дежурного, а все телефоны в части молчали. Выход один — позвонить из телефона-автомата за пределами части, но на КПП наряду с обычным нарядом дежурил офицер из штаба дивизии, который выход за пределы части не разрешил. Вернулся в подразделение.
( Collapse )
</p>
К вечеру всех офицеров собрали на совещание к командиру части подполковнику Лесину, на совещании присутствовал также полковник Каменев. Нам было сказано, что часть для выполнения специального правительственного задания входит в состав сводного оперативного полка, формируемого из специальных частей дивизии, командиром полка назначен полковник Каменев И. О. Какое задание, место его выполнения указано не было, но были поставлены задачи по подготовке к выполнению задания, которые заключались в следующем:
1.Произвести отбор солдат, сержантов и офицеров, а вернее, осмотр, чтобы на теле не было наколок, которые свидетельствовали бы о русском — советском— происхождении; имеющих такие наколки к выполнению задания не привлекать.
2.Вооружить личный состав автоматами, пулеметами, гранатами (подразделения были вооружены карабинами). Повторно изучить устройство и правила обращения с оружием.
3.Переодеть личный состав в гражданскую форму одежды, научить правильно носить ее. Разрешить носить волосы (тогда солдат и сержантов стригли наголо).
4.Запретить писать письма и вести разговоры о предстоящей операции.
5.Запретить называть друг друга по воинскому званию, а называть по имени, имени и отчеству или по фамилии.
6.Время на подготовку—два дня и две ночи.
На этом совещание закончилось, и мы приступили к подготовке.
Поздно вечером во двор части пришли автомашины и автобусы с вооружением, боеприпасами и гражданской формой одежды. Почти всю ночь получали оружие, одежду, сдавали форменное обмундирование и табельное оружие, подгоняли одежду, учились сами и учили солдат и сержантов завязывать галстуки и правильно надевать и носить все предметы туалета вплоть до запонок и заколок для галстуков. Солдаты и сержанты подстригались, чтобы обозначить «прическу». Надо сказать, что в более выгодном положении оказались те военнослужащие, которым в обычное время делались замечания за несвоевременную стрижку, ибо у них действительно обозначилась после стрижки «под бокс» прическа.
Под утро поступила команда — отдыхать. Днем следующего дня вновь продолжалась работа по подготовке личного состава: проводились занятия по изучению оружия, различного рода инструктажи, осмотры. Весь личный состав очень серьезно и с большой ответственностью отнесся к выполнению поставленной задачи, это и понятно, так как многие из них служили, застав войну, по 4—6 лет.
Подготовка проходила без суеты, деловито, все команды и распоряжения выполнялись быстро и четко, каждый друг другу оказывал помощь. Я как командир с большим уважением и теплым чувством благодарности вспоминаю солдат и сержантов — намного старше по возрасту, но никогда не подводивших меня.
Оружие в полуразобранном виде, боеприпасы, сухой паек были каждым уложены в чемоданы, также в чемоданы — больших размеров — были уложены переносные радиостанции РБМ-1, вес таких чемоданов был под 40 кг. На второй день вся подготовительная работа продолжалась и закончилась к обеду.
Вечером пришла колонна автобусов, которая доставила привлекаемых к операции на воинскую площадку Киевского вокзала. У перрона стоял состав из цельнометаллических новеньких вагонов. Офицеры заранее знали, в каких вагонах кого размещать, поэтому посадка прошла очень быстро. В вагонах все было приготовлено для нормального отдыха: застелены постели, на столиках — чай, сахар. После того как все разместились, поезд отправился в путь. Куда? Никто не знал.
Все легли отдыхать, за исключением дневальных, которые по очереди бодрствовали всю ночь. Рано утром, выглянув в окно, я увидел, что проезжаем станцию «Хутор Михайловский»,— значит, едем в сторону Киева. «Хутор Михайловский»--станция, от которой до моей родины — деревни Грудской Севского района Брянской области — всего лишь 16 км, и ровно два года назад я был на родине. Проехали Киев, затем станции по дороге к Одессе.
Перед Одессой по вагонам прошел офицер штаба и передал распоряжение: в Одессе всему личному составу идти в морской порт, причем двигаться беспорядочной толпой со значительной дистанцией друг от друга, но не терять зрительной связи, так как никто не знал дорогу от вокзала к морскому порту. Поезд остановился, из вагонов поодиночке и небольшими группами стали выходить «гражданские» люди с чемоданами, одетые почти одинаково, ибо примерно разных цветов и покроя верхней одежды было 5—6 фасонов, также и костюмов, сорочек, кепи, шляп и обуви. Кстати, в шляпах были только офицеры. Одежда была добротной, даже элегантной, ни на одном предмете одежды не было ярлыков, штампов и других признаков страны и фабрики-производителя. После командировки в магазинах Москвы ни одежды, ни обуви, подобных той, в которую мы были одеты, я не видел.
И вот эта огромная группа людей вышла на улицы Одессы и направилась в морской порт. Все это происходило днем и, естественно, вызвало большое любопытство. Одесситы, высыпав на улицу, выспрашивали: «Кто вы? Откуда? Куда? Спортсмены? Туристы? Артисты?» Одна из женщин, уперев руки в бока, кричала: «Все равно Одесса-мама знать будет!» Но мы двигались в порт, отшучиваясь ничего не значащими фразами, шли сосредоточенно, но на наших лицах были улыбки, ибо ничем другим мы не могли защитить себя от любопытных.
В морском порту у причала нас ожидал дизель-электроход «Украина», посадка на который производилась без задержки; офицеры пропускали свой личный состав, зрительно проверяя его наличие, после чего сами входили на борт судна.
На судне каюты и места занимали стихийно, каждый размещался там, где есть место, но с окончанием погрузки личный состав разместили по подразделениям, каюты люкс и 1-го класса были освобождены для офицеров. К вечеру отошли от причала, и опять мучило любопытство: куда едем?
Команда судна в каютах и около не появлялась, а все мы отдыхали, выглядывали в иллюминаторы, но, кроме волн на море, ничего не видели. Правда, утром увидели, что нас сопровождают две подводные лодки в надводном положении. В темное время следующего дня пришли в порт — это была Варна.
Недалеко от причала на путях стоял железнодорожный состав; мы организованно пересели в сидячие вагоны Болгарской железной дороги и без задержки отправились в дальнейший путь по болгарской земле. Ночью дремали, а утром с любопытством смотрели в окна вагонов на красивую природу этой страны. Ехали долго; когда состав вдруг остановился на длительное время, поняли, что в пункт назначения должны прибыть в определенное время. С наступлением темноты следующего дня состав остановился перед железнодорожным переездом; вокруг темнота, только на дороге у переезда были видны огоньки подфарников колонны автомашин.
Поступила команда выгружаться и пересесть на автомобили. Все автомашины были накрыты тентами, и во время движения мы не видели местности, по которой шла колонна, да и на улице было темно. Ехали сравнительно недолго, наконец колонна остановилась у ворот, где нас встречал полковник болгарской армии (фамилии не помню). Въехали на территорию закрытого городка, который был обнесен добротным забором. Сразу же после выгрузки у ворот и по периметру городка были выставлены посты из наших солдат, переодетых в форму болгарской армии, а весь личный состав разместили по подразделениям в трех кирпичных зданиях; командование полка и представители вышестоящего штаба разместились в отдельных коттеджах. Кстати, в одном из них была развернута радиостанция большой мощности для связи с Москвой, прибывшая заранее.
Днем офицеров полка собрали на совещание, которое вел командир полка полковник И.О. Каменев в присутствии представителя главка — полковника П. Т. Клименко. На совещании было сказано, что по просьбе правительства в НРБ направлено три полка внутренних войск, один из Москвы и по одному из Киева и Минска, с целью оказания помощи в обеспечении государственной безопасности республики при проведении судебного процесса над Трайчо Костовым. Московский полк будет нести службу в г. Софии, киевский и минский полки — в других крупных городах, портах и пограничных районах. Было сказано, что мы размещаемся в городке школы государственной безопасности Болгарии, на территории городка посторонних нет, есть лишь один представитель — полковник болгарской армии, который решает все вопросы, связанные с размещением и обеспечением питанием личного состава полка. Перед нами были поставлены следующие задачи: с наступлением темноты и до рассвета взять под охрану ЦК БКП, Народное собрание, радиоцентр, политическую тюрьму, Совет Министров, бани, дачу В. Червенкова и другие объекты, в том числе так называемый Дом правительства на ул. Толбухина, 11. Часть объектов охраняется караулами, другая — патрулированием у этих объектов. Категорически запрещалось разговаривать по-русски, но так как, пожалуй, никто не знал других языков, то службу несли молча. Автоматы па укороченном ружейном ремне крепились под пальто, под правой рукой стволом вниз, дисковый магазин на груди со шнуром на шее. Был дан ряд и других указаний.
На следующий день была проведена негласная рекогносцировка маршрутов движения к охраняемым объектам. Начиналось несение службы. Первым объектом, где мне пришлось нести службу, был радиоцентр, который размещался на окраине города рядом с сельскохозяйственным институтом, недалеко от «Орлова моста». На службу выезжали с наступлением темноты, машина с нарядом останавливалась напротив радиоцентра в парке, двое военнослужащих выходили из машины и обходили весь квартал, где находился ра-диоцентр, вели наблюдение и возвращались в машину. Их сменяла следующая пара, и так до рассвета. С рассветом уезжали в городок, где завтракали, отдыхали и вновь выезжали на службу.
Надо сказать, что вечером службу было нести нетрудно, так как на улицах был народ, а вот ночью, когда, кроме милиции, на улицах нет никого, сложнее—разговаривать нельзя, отвечать на вопросы нельзя. Люди (да еще по двое) в ночное время, естественно, привлекали внимание милиции, как быть? Выход нашли — каждой патрульной паре выдали удостоверение на болгарскую фамилию, имя и отчество, удостоверение без фотографии, подписано министром внутренних дел НРБ. В удостоверении было написано: «Разрешается беспрепятственный проход во все государственные учреждения. Категорически запрещается спрашивать другие документы, подтверждающие личность». Эти удостоверения выручали: когда ночью патрульная пара останавливалась милицией, то молча предъявлялось удостоверение, и вопросов не возникало. Во второй половине декабря, когда стало холодно неподвижно сидеть в машине, наряд разместили в клубе сельскохозяйственного института, порядок несения службы оставался тем же.
Другим объектом, где мне пришлось нести службу, была политическая тюрьма. На объекте наряд встречал один и тот же офицер Болгарии, размещались мы в помещении типа конференц-зала. Во внутренние помещения, где находились камеры, доступа не имели, а службу несли в полуподвальном этаже здания: выставляли пулеметные огневые точки на деревянных площадках окон, выходивших на улицу.
На улицах города каждый вечер собирались толпы людей, которые скандировали: «Смерть Трайчо Костову!» Эти манифестации продолжались до поздней ночи.
Следующий объект, где пришлось нести службу,— это ЦК БКП. Караул для охраны был порядка 50—60 человек. Также встречал наряд один и тот же офицер. В здании ЦК БКП двери всех помещений (от подвала до чердака) были открыты, по всему зданию — от подвала же до чердака — выставлялись посты, в ряде кабинетов устанавливались пулеметные точки: расчет ставил пулемет на пол, садился в кресла и бодрствовал до рассвета. Начальник караула, его помощник проверяли несение службы на постах, обходя все помещения здания. С рассветом уезжали, не оставляя следов своего пребывания.
Своеобразным несение службы было на даче у Вылко Червенкова. Дача находилась в живописном месте, на территории много зелени и цветов, несмотря на декабрь. Вся территория обнесена каменным забором. Дачу охранял болгарский караул, который выставлял посты снаружи по периметру забора. О нас знал лишь один офицер, который встречал наш наряд. Наряд размещался за пределами территории, в дачном домике, как говорили, это была дача секретаря ЦК комсомола Болгарии. Службу несли внутри территории дачи Червенкова. О том, что болгарский караул не знал о нашем присутствии, свидетельствует случай, когда часовым караула НРБ был замечен на территории наш пост, был сделан предупредительный выстрел, но все обошлось благополучно, недоразумение было отрегулировано, а наш офицер, допустивший оплошность, к службе на этом объекте больше не допускался. Все наши военнослужащие с большой охотой шли на охрану этого объекта, так как в помещении был радиоприемник и разрешалось его негромко включать, чтобы послушать Москву.
Несли службу также, патрулируя в центре города у нашего посольства и у дома № 11 по улице Толбухина. Службу несли по двое: офицер и сержант, вооруженные пистолетами. Патрульным давали денег для покупки газет, чтобы как-то отвлечь внимание прохожих.
Вот так в течение трех месяцев ночью охрана всех важнейших государственных и партийных учреждений Болгарии была отдана советским военнослужащим. За все три месяца никаких эксцессов не было. Правда, привлекало внимание жителей и иностранных представительств то, что с наступлением темноты в городе появляются крытые машины, причем примерно в одно и то же время. Иногда за машинами «на хвосте» шли посольские машины, но, выполняя инструктаж, старший машины делал все для того, чтобы к охраняемому объекту подъехать без «хвоста».
Вся служба закончилась к середине января 1950 года. В полк приехал Вылко Червенков, личный состав собрали в клубе, где выступил Червенков и поблагодарил за хорошую службу. Путь в Москву был тем же, только в обратном порядке. В Москву приехали во второй половине января, было холодно. За время нашего отсутствия часть перевели из Москвы в Реутовский гарнизон, перевезли все наши вещи, которые изрядно помяли. Сразу же в казарме барачного типа переодели солдат в форменную одежду, со всех взяли подписку о неразглашении цели командировки. Можно было ехать домой, где родные в течение трех месяцев ничего не знали о нас.
Ехать в мятом обмундировании было рискованно, так как первый же патруль забрал бы за очень плохой внешний вид. Пришлось отпороть погоны, снять с шапки звездочку и в таком виде ехать домой.
Вот так закончилась командировка в Софию, которую я видел только ночью.
Сейчас, когда прошло более 40 лет и идут большие перемены во всем мире, об этом можно рассказать.
© А. Медведев, 1990
Источник материала:
http://sovremennik.ws/2007/10/08/bolgar … ldata.html
