Ларисик, можно продолжить в следующем духе:
За окном нехотя вставал хмурый, изнасилованный Сталиным, рассвет. По мостовой весело погромыхивая кандалами, брели строем советские люди выполнять встречный план в надежде всё ж таки его выполнить и получить мечту каждого советского человека - заветный кусок колбасы. А кое-кто надеялся и перевыполнить встречные обязательства и получить ещё и премиальную банку рыбных консервов. По бокам колонн, лениво ковыряя в гнилых зубах, ковыляли откормленные и дышащие коньячным перегаром конвойные энкавыдешнеги. Бухали юфтевыми сапогами, вспоминая, как славно вчера напились свежевыжатой крови дворянско-кулацких младенцов, заедая её шашлыком из их родителёв. Периодически из-за угла раздавалась пулемётная очередь, пущенная для профилактики с энкаведешного блок-поста, которые располагались вдоль всего маршрута движения весёлых кандальных колонн советских граждан, идущих выполнять встречный план. Тогда колонна пригибалась и оставшиеся в живых советские граждане бодренько и ещё веселее, напевая "Утро красит нежным цветом..." под шутки и прибаутки бежали в ворота гулаговского завода к своим любимым станкам.
Как-то так..... Шо б картина совейской крававай действитильнасти была окончатильно полной   

Спасибо за поправки! Так значительно лучше! Тему, естественно, будем развивать.    Но, Влад, если такое кино снять, то боюсь, многие не поймут что это сатира. Примут за чистую монету.  И я не очень представляю как должен выглядеть на экране

Даже если показать сам акт изнасилования, то рассвет это как-то неосязаемо, что ли. Ты это как представляешь?

Может быть так: за окном кремлёвской квартиры Сталина хмурый рассвет. Сталин смотрит в окно, попыхивает трубкой, поворачивается, и мы видим всех членов правительства стоящих на вытяжку у стены. Маленкову никак не удаётся втянуть живот, а Хрущёв всё время норовит приплясывать. Берия спешно распихивает по карманам презервативы, женские трусики и прочее, но всё время что-то вываливается из рук.
СТАЛИН. Товарищи, вы заметили какой сегодня хмурый рассвет... Это я его изнасиловал.

Тсуко Изнасилованный Сталиным рассвет  ржу нимагу

Подпись автора

Офисный планктон мы на завтрак хаваем

К-к-как это, - едва не подавившись слюной, выдавил Микоян. А вот так, - злорадно усмехнулся во весть рот, обнажив окровавленные клыки, Сталин и отбросил в угол обескровленное безжизненное тельце новорожденного дворянско-кулацкого младенца. Все стоящие у стены увидели, как Сталин медленно превращается в туман. Из тумана донеслись слова - мне доложил Бэрия, щьто рассвэт рэщил сэгодня встать бэлим или золотым. Я сказал рассвэту, щьто лючьше би ему встать красным. Рассвэт заупрямился, нэсмотря на то, щьто я ему очень долго питался абяснытть, щьто бэлий или золотой - нэ наши цвэта. Вот тагда мнэ и пришьлось его паимэть. Если нэ красный, так уж лючше пуст будэт хмурым.

А мы не клеймим, мы стебаемся над совремЁнными клеймителями! 

Кстати при всех минусах Бондарчуковский Сталинград мне понравился  очень похоже на рассказы бабушки дай ей Бог здоровья и ни грамма гебелсятины

Подпись автора

Офисный планктон мы на завтрак хаваем

И опять наступило утро в Стране Советов. И такое, как и хотел товарищ Сталин кроваво-красное, аж до черноты, как сгустившаяся пролитая кровь. А её были реки! Полноводные реки крови текли по СССР. И всё от замученных в НКВД. Но молодой, и потому беспечный матросик-первогодка  Акульев не парился, текут, значит так надо. Он сладко спал после бессонной, тяжёлой ночи, свесив с кровати пудовые свои кулачки. Минувшей ночью в портовом кабачке после весёлой посиделки с друзьями, Акульев зацепился по какой-то ерунде с тремя боцманАми, пившими там же, и так их отмудохал случайно, что их суровые лица морских волков, стали больше напоминать морды опухших мопсов. Акульев и сам не понял, как начав с боцманОв, незаметно для себя, перемесил всех кто был в кабачке в шпротный паштет. А когда увидел, что там больше делать ему нечего, пошёл спать. И сладко спал, пока его не разбудил громкий, требовательный стук в дверь. Тарабанили нагло. Явно напрашивались... Акульев распахнул дверь уже готовый отоварить всех, кто там припёрся, но не успел. Влетевшие НКВДешники ворвались, сбили его с ног, скрутили, и дальше началось то, что не подвластно было осмыслению Акульева ума. На него надевали адмиральский китель! Торопясь вешали награды, особенно старался сержант Владов. Их у него был целый мешок! И он вешал и вешал эти награды на Акульева. Слава Богу, что грудь у матроса была широкая и давала простор для деятельности Владова.  И только когда Стражников заметил ему, что медаль "Мать-героиня Третьей степени" будет уже лишней, Владов остановился и стал оттирать пот со лба. Акульев пришёл в себя и заорал: "Какого беса вы тут вытворяете?! Сто морских чертей вам в глотку и семь футов под киль! Вы меня с кем-то спутали! Я не адмирал!"  Знаем!--ухмыльнулся Стражников, и в этой ухмылке Акульев прочёл свой смертный приговор--Знаем! Ты не адмирал. Ты контр--адмирал! Контра ты недобитая, вот кто ты! Понял?!  Думал под матросика закосить?! Думал мы тебя не увидим кто ты есть на самом деле?! Но товарищ Сталин не зря нам доверил высокую миссию очищать нашу страну от таких вот недобитков как ты! Заканчивайте, ребята, и в расход его! Акульев вывернулся и засандалил в лоб своим кулачищем ближайшего к нему НКВДешника.  Ржевский рухнул замертво. Стражников думал одну сотую секунды, а потом сказал--Вот же ж тот, кто нам нужен! Сколько пуль мы сбережём с помощью этого замечательного парня! Владов, меняем их одеждой. Ржевский теперь контр-адмирал, а этот будет нашим товарищем НКВДшником. Акульев, хочешь Родине послужить в НКВД?  А что надо делать?--облизнув пересохшие губы спросил матрос.  Да, вот то, что ты сейчас сделал--мочить! Но не одного, а много! Очень много врагов! Согласен? А если есть возражения, то оставим тебя контр-адмиралом. Ну как?!
И с тех пор не знали враги пощады от неутомимого и мощного как агрегат с  болванкой, которой пробивают стены старых домов на снос, бесстрашного НКВДешника Акульева!

Да  окул он такой

не знали враги пощады от неутомимого и мощного как агрегат с  болванкой, которой пробивают стены старых домов на снос, бесстрашного НКВДешника Акульева!

Это писал сам Акул с моего компа

Влад, Акул сидит рядом, но говорит, что забыл свои логин и пароль, поэтому пока только так.

Ребята, а теперь давайте обобщим:

План сценария (консультант Стражник)
Утро. В одном из районных управлении Наркомата внутренних дел в клубах махорочного дыма еле различимы силуэты трёх шатающихся от утомления с перепоя сотрудников НКВД, капитана Стражникова, сержанта Владова и подпоручика стажера-бригадмильца Ржевского. Откуда-то из угла доносится пьяный храп полуголых бабёнок, иногда сквозь сон бормочащих что-то матом.
СТРАЖНИКОВ (сурово). Всё, заканчиваем с ночными заботами, утро над страной!
У подразделения ещё дел невпроворот! Мы по плану со вчерашнего дня трёх крестьян-единоличников, агентов Билдебергского клуба  не достреляли. А на сегодня ещё надо 118 вражин в расход пустить, но это ближе к вечеру, после ужина.
Запытать зверски 500 человек, это работа до обеда. Но начнём с тех, кого вчера не застрелили. Вот какого чёрта работу копите?
РЖЕВСКИЙ. Патронов жалко, промышленность отстает от нужды в боеприпасах. А тех троих мы вчера пытали-пытали, аж взмокли, думали у утру они окачурятся. Но они дышат... Враги...
СТРАЖНИКОВ. А чтобы пули сберечь расстреливать надо трезвыми! И не врагов - трезвыми, они то пусть и продолжают квасить. Вам трезветь! Чтобы один выстрел--один труп! А лучше два, если  насквозь пройдёт. Ладно, научитесь. Пытать сегодня будет Владов. Топор наточил?
РЖЕВСКИЙ. Тупым топором больнее. Значит эффективнее.
ВЛАДОВ. Да брось ты свою демагогию! Надо чтобы быстрее! Больнее для чего? Они же всё равно ничего не знают, значит им и сказать нечего. А топор я наточил.
СТРАЖНИКОВ. Значит так, как только всех запытаете--расстреляете, а это после обеда надо закончить, сразу отправляйтесь вступать в сговор с гестапо с целью разгрома цвета РККА. Ну а как там управитесь, будем красивых баб для Берии ловить. Часов в семь за ними грузовик приедет. И смотрите, чтобы не очень толстые были, а то в прошлый раз еле втиснули их в грузовик к другим. Понимать же надо, что мы не одни для товарища Берии стараемся. От каждого местного штаба НКВД, каждый вечер по три бабы отгружают.
ВЛАДОВ. А не надорвётся товарищ Берия?
РЖЕВСКИЙ. Ты что, хочешь, чтобы за такие слова тобой другой наш товарищ из НКВД, но уже с бензопилой твоим воспитанием занялся?
ВЛАДОВ. В наше время ещё нет бензопил...
СТРАЖНИКОВ. А с простой пилой, как и с тупым топором дольше и больнее.
РЖЕВСКИЙ. А когда же мы документы фальсифицировать будем?!
СТРАЖНИК. А ночь на что? Вот ночью и сфальсифицируем всё, что есть, до последней бумажечки! Уже есть наработки, как! Там и царь Горох обвиняемы пойдет и змей Горыныч даст явку с повинной. Не лаптем щи хлебаем, тоже можем красиво воспроизвести!
    За окном нехотя вставал хмурый, изнасилованный Сталиным, рассвет. По мостовой весело погромыхивая кандалами, брели строем советские люди выполнять встречный план в надежде всё ж таки его выполнить и получить мечту каждого советского человека - заветный кусок колбасы. А кое-кто надеялся и перевыполнить встречные обязательства и получить ещё и премиальную банку рыбных консервов. По бокам колонн, лениво ковыряя в гнилых зубах, ковыляли откормленные и дышащие коньячным перегаром конвойные энкавыдешнеги. Бухали юфтевыми сапогами, вспоминая, как славно вчера напились свежевыжатой крови дворянско-кулацких младенцов, заедая её шашлыком из их родителёв. Периодически из-за угла раздавалась пулемётная очередь, пущенная для профилактики с энкаведешного блок-поста, которые располагались вдоль всего маршрута движения весёлых кандальных колонн советских граждан, идущих выполнять встречный план. Тогда колонна пригибалась и оставшиеся в живых советские граждане бодренько и ещё веселее, напевая "Утро красит нежным цветом..." под шутки и прибаутки бежали в ворота гулаговского завода к своим любимым станкам.
    За окном кремлёвской квартиры Сталина хмурый рассвет. Сталин смотрит в окно, попыхивает трубкой, поворачивается, и мы видим всех членов правительства стоящих на вытяжку у стены. Маленкову никак не удаётся втянуть живот, а Хрущёв всё время норовит приплясывать. Берия спешно распихивает по карманам презервативы, женские трусики и прочее, но всё время что-то вываливается из рук.
СТАЛИН. Товарищи, вы заметили какой сегодня хмурый рассвет... Это я его изнасиловал.
К-к-как это, - едва не подавившись слюной, выдавил Микоян. А вот так, - злорадно усмехнулся во весть рот, обнажив окровавленные клыки, Сталин и отбросил в угол обескровленное безжизненное тельце новорожденного дворянско-кулацкого младенца. Все стоящие у стены увидели, как Сталин медленно превращается в туман. Из тумана донеслись слова - мне доложил Бэрия, щьто рассвэт рэщил сэгодня встать бэлим или золотым. Я сказал рассвэту, щьто лючьше би ему встать красным. Рассвэт заупрямился, нэсмотря на то, щьто я ему очень долго питался абяснытть, щьто бэлий или золотой - нэ наши цвэта. Вот тагда мнэ и пришьлось его паимэть. Если нэ красный, так уж лючше пуст будэт хмурым.
Все стоявшие в строю, согласно загудели. Гудёж прервал бесстастный голос самого палаческого палача всех времён и народофф Берия: товарищ Сталин, проблему с рассветом решили, но тут другая образовалась неожиданно -  по подлому сговору с гестапо и по вашей личной договорённости с гитлером мы, не покладая рук, уничтожаем цвет РККА. Уже весь цвет практически уничтожили, можно рапорт гитлеру в гестапо писать, а вот с РККФ неувязочка вышла.
-Щьто эщё за нэувьязочка, спросил Сталин, медленно превращаясь опять в плотскую фигуру.
- Да у нас по плану нужно было замордовать в подвалах стопятьсотмильёнофф капитанов третьего роанга, стошестьсошмильёнофф кавторангов, стосемьсотмильёнофф каперангов и пятьсот мильёнофф адмиралов всех рангов, от контр, до флота Советского Союза. Так вот если с капитанами третьего и второго рангов худо-бедно план выполнили, то по первого ранга и адмиралам просто завал.
- Щьто значит, завал? Вэсь тристапятьсотмильённый аппарат НКВД нэ справляэтся с уничтожением врагов народа? Щьто я должен в гэстапо гитлэру дакладывать - злобно обнажив клыки, спросил Сталин таким голосом, что у хруща между ног взмокло, наверное, выступил пот.
- Нет, товарищ Сталин, с этим проблем нет, аппарат НКВД вполне справляется с поставленной задачей, по среднему командному составу РККФ план даже перевыполнили, так можно в гестапо и доложить, вопрос в другом.
- Нэ тяни, - зверея, сказал Сталин, а то от крови младенцев отлучу, будэшь тараканами нэделю питаться!
- Нету у нас такого количества во флоте каперангов и адмиралов. Когда план брали, не учли маленько, сказал Берия, затыкая нос от внезапно проявившегося запаха общественного нужника, пошедшего вдруг от хруща.
- Ну-у-у-у,- протянул насмешливо Сталин, развэ это праблэма? Представить к награждэнию и праизводству к очередному, а если панадобится и к внэочередному, званию столько моряков, сколько надо для выпалнэния плана!
Гениально, дорогой товарищ Сталин, - закричали в подобострастном экстазе все, стоящие в строю.
- Я знаю,- ответил Сталин. Пойду, шашлычка поем, только что из маладога паручика пригатовили.
И, выходя, добавил - хрущ, ты бы мозги сваи магучие как-то придэрживал бы, ато оны у тэбя всэ штаны тэбе испачкали. Вот какой ты умный - мозги в тэле нэ дэржатся. И засмеялся зловещим хохотом!
И опять наступило утро в Стране Советов. И такое, как и хотел товарищ Сталин кроваво-красное, аж до черноты, как сгустившаяся пролитая кровь. А её были реки! Полноводные реки крови текли по СССР. И всё от замученных в НКВД. Но молодой, и потому беспечный матросик-первогодка  Акульев не парился, текут, значит так надо. Он сладко спал после бессонной, тяжёлой ночи, свесив с кровати пудовые свои кулачки. Минувшей ночью в портовом кабачке после весёлой посиделки с друзьями, Акульев зацепился по какой-то ерунде с тремя боцманАми, пившими там же, и так их отмудохал случайно, что их суровые лица морских волков, стали больше напоминать морды опухших мопсов. Акульев и сам не понял, как начав с боцманОв, незаметно для себя, перемесил всех кто был в кабачке в шпротный паштет. А когда увидел, что там больше делать ему нечего, пошёл спать. И сладко спал, пока его не разбудил громкий, требовательный стук в дверь. Тарабанили нагло. Явно напрашивались... Акульев распахнул дверь уже готовый отоварить всех, кто там припёрся, но не успел. Влетевшие НКВДешники ворвались, сбили его с ног, скрутили, и дальше началось то, что не подвластно было осмыслению Акульева ума. На него надевали адмиральский китель! Торопясь вешали награды, особенно старался сержант Владов. Их у него был целый мешок! И он вешал и вешал эти награды на Акульева. Слава Богу, что грудь у матроса была широкая и давала простор для деятельности Владова.  И только когда Стражников заметил ему, что медаль "Мать-героиня Третьей степени" будет уже лишней, Владов остановился и стал оттирать пот со лба. Акульев пришёл в себя и заорал: "Какого беса вы тут вытворяете?! Сто морских чертей вам в глотку и семь футов под киль! Вы меня с кем-то спутали! Я не адмирал!"  Знаем!--ухмыльнулся Стражников, и в этой ухмылке Акульев прочёл свой смертный приговор--Знаем! Ты не адмирал. Ты контр--адмирал! Контра ты недобитая, вот кто ты! Понял?!  Думал под матросика закосить?! Думал мы тебя не увидим кто ты есть на самом деле?! Но товарищ Сталин не зря нам доверил высокую миссию очищать нашу страну от таких вот недобитков как ты! Заканчивайте, ребята, и в расход его! Акульев вывернулся и засандалил в лоб своим кулачищем ближайшего к нему НКВДешника.  Ржевский рухнул замертво. Стражников думал одну сотую секунды, а потом сказал--Вот же ж тот, кто нам нужен! Сколько пуль мы сбережём с помощью этого замечательного парня! Владов, меняем их одеждой. Ржевский теперь контр-адмирал, а этот будет нашим товарищем НКВДшником. Акульев, хочешь Родине послужить в НКВД?  А что надо делать?--облизнув пересохшие губы спросил матрос.  Да, вот то, что ты сейчас сделал--мочить! Но не одного, а много! Очень много врагов! Согласен? А если есть возражения, то оставим тебя контр-адмиралом. Ну как?!
И с тех пор не знали враги пощады от неутомимого и мощного как агрегат с  болванкой, которой пробивают стены старых домов на снос, бесстрашного НКВДешника Акульева!

По-моему 

Да можно продолжать до самой 20 сходки хруща.