2. Днем раньше, 9 Мая 1984 года я, старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан милиции Виктория Белова, не была задействована в охране общественного порядка на день празднования Дня Победы. Начальство разрешило мне отдохнуть в мой любимый праздник. Нарядно одевшись, мы с моей дочкой Маечкой вышли на улицу. По дороге купили алые гвоздики и направились на Воздвиженское кладбище, чтобы возложить цветы на братские могилы и могилу моего дедушки. И теплые лучи солнца, и молодая зелень лили бальзам на душу. Люблю этот праздник, потому что он всегда и радостный, и со слезами на глазах от гордости за свой непобедимый народ. В этот день сердце разрывается и тут же подступает комок к горлу, потому что тогда, в сороковые годы, полегли миллионы людей за то, чтобы мы радовались, смеялись, любили. За то, чтобы жили! Жили по-человечески! Но, к сожалению, не все умеют жить по-человечески. И пока так будет, будет и моя профессия сыщика. И я свою профессию очень люблю, потому что она нужна людям, попавшим в беду.

Дочка еле поспевала за мной, семеня своими ножками и рассматривая с удивлением окружающий мир. В прошлом году в этот день с нами был ее отец и мой муж Андрей Мельников, но полгода назад он ушел жить к другой женщине, которая, наверно, уделяет ему больше внимания, чем я, вечно занятая на работе и у которой, как оказалось, на первом месте работа, а не семья. Уходя, Андрей сказал, что ничего хорошего в том нет, когда и муж, и жена – сыщики, и, вообще, он удивлен, как это у меня нашлось время родить Маечку. Но она, слава Богу, у меня есть, а по Андрею я очень скучаю, и очень надеюсь, что он к нам вернется. Других мужчин мне не нужно. Их у меня много, целый отдел, да такие, что просто, встретив кого- нибудь из них на улице, нельзя не обратить внимание. Но они все мои хорошие друзья и коллеги. Мы делаем общее дело, а это не мало. Я вспомнила, как год назад, 9 Мая, Андрей нес Маечку на плечах, и она, сверху оглядев идущих на кладбище людей, спросила: « А куда мы идем? К дедушке, на могилку?» « К нему»,- ответил Андрюша. Глаза нашей малышки округлились, и она задала еще один вопрос, развеселивший нас: « И все люди к нашему дедушке?»

Ау, Андрюша! Где ты теперь со своей мымрой? И откуда она только взялась? Не забыл ли ты, Андрюша, о нашей семейной традиции каждый год 9 Мая ходить с цветами на Воздвиженское кладбище? Как сказал великий классик: « Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по своему».Он прав, и с ним не поспоришь. Уход Андрюши из семьи сделал меня несчастливой, спасибо спасает работа. Муж обидел меня, и я, вряд ли прощу его за это. Я – женщина гордая.
Ближе к кладбищу, присоединившись сбоку к колонне людей, увидела своих коллег. Все в парадной форме. Мои мальчики – просто класс! Ни в одном отделе не трудятся такие красивые и надежные парни! Издали помахали нам с Майкой. А мы им. Я вспомнила, когда они рассказывали, как громко аплодировали, узнав, что я родила дочку. Дорогие мои мальчишки!

На могиле моего дедушки встретились со своими родственниками. Отдав дань деду – бывшему фронтовику, пожившему всего три года после окончания войны, всей гурьбой пошли к братским могилам. Андрея в тот день я так и не встретила. У него, может быть, теперь другие семейные традиции…

11 мая был рабочий день. Сдав дочку в детский сад, я отправилась в здание на Весенней площади Цнинска. Его знают многие жители города. В нем расположено управление внутренних дел области, а на втором и третьем этажах – отдел уголовного розыска. Я шла по коридору и никого из ребят не встретила. Удивилась, что многие кабинеты пустовали, хотя всем сотрудникам пора быть на местах. Я из-за Маечки обычно прихожу одной из последних. Что-то случилось…Плохо, что у меня дома нет телефона. Очередь на установку домашних телефонов огромная. Но, если честно, иногда думаю – это хорошо, что у меня дома нет телефона: иначе не выходила бы из этого здания. Мой кабинет домывала уборщица, которую мы ласково звали тетей Катенькой. Она здесь работает давно, более двадцати лет.
- Что, Виктория, удивилась, что народу нет?
- Да. Что- нибудь произошло?
- Произошло. Где-то убили много людей. Сама сейчас все подробно узнаешь, а я пошла домой к внуку, свою работу сделала, - тетя Катенька зашмыгала с ведром и шваброй из моего кабинета, ни слова не сказав про своего любимого внучка Коленьку, про которого рассказывала мне каждое утро.
Я вспомнила совещание накануне Дня Победы, которое проводил наш заместитель начальника отдела Владимир Викторович Добров, которого за глаза мы называли « начальником суматохи». Почему именно так? Он был из тех, кто преданно любил свою профессию. Версии по раскрытию совершенных преступлений из него били фонтаном. При этом он страшно суетился. Работая по раскрытию преступлений, он лишь изредка заглядывал к себе домой, где его всегда ждали жена Нина и двое сыновей Пашка и Мишка. Заместителем его назначили после того, как он вернулся из Афганистана, где исполнял свой интернациональный долг. А до этого работал сыщиком в одном из райотделов милиции города. Жили мы с ним недалеко друг от друга в поселке Энергетик. Часто на работу и с работы добирались вместе. Как-то он мне признался, что только однажды ему стало стыдно за свою профессию. Как-то весенним утром один из ответственных работников обкома партии, проезжая через главную площадь Цнинска, обратил внимание на то, что около памятника Владимиру Ильичу Ленина греется на солнышке свора бродячих собак, развалившись на асфальте, и подставляя свои животы под яркие лучи майского солнышка. За это здорово влетело начальнику УВД, и тот дал команду на отстрел бездомных собак. И вот, когда Добров вместе с другими коллегами бегал за собаками, его увидела учительница. Поняв, чем занимается ее бывший ученик, удивленно развела руками: « Володюшка! А мне сказали, что ты работаешь в уголовном розыске?!» Слушая этот эпизод, я хохотала, представляя растерянного Доброва, стоявшего перед учительницей с таким виноватым видом, будто она только что уличила его в списывании уроков. Когда Владимира Викторовича назначили заместителем начальника отдела, я стала соблюдать субординацию: он – начальник, я – рядовой сыщик. Дисциплина есть дисциплина, и ее нарушать нельзя ни при каких обстоятельствах. Называла Доброва только на вы.

В тот день майор милиции Добров зачитывал бюллетень оперативно-розыскной информации, полученный из МВД Союза. После чего пожурил нас за плохую работу и сказал, что мы везунчики, в области, в основном, совершаются убийства на бытовой почве, то муж убьет жену, то собутыльники по пьянке что-нибудь не поделят.
- Значит, сглазил… - С горечью подумала я. – Произошло что-то неординарное…

Из руководства отдела в управлении находился только начальник отделения по борьбе с имущественными преступлениями. Невысокий бледноватый Алеша Савичев собрал нас в своем маленьком кабинете. Кроме меня, присутствовало еще пять сотрудников.

Алексей какое-то время сидел, уставившись в невидимую точку стола, потом поднял глаза. Таким мрачным я его никогда не видела. Наконец он произнес: « Руководства нет. Все в Покровске. Там вчера вечером на дороге расстреляли пять специалистов совхоза « Асеевский», среди них была бухгалтер совхоза, везла более пятидесяти тысяч рублей. Получила в банке зарплату для тружеников совхоза. Видно, кто-то хорошо об этом знал. В Покровск прилетели и сотрудники Главного Управления уголовного розыска страны. С ними заместитель начальника Главка генерал Гаврилов. Нам приказано находиться на местах, заниматься текущей работой. А если поступит указание из Покровска – выполнять срочно! Все! По коням! – Темпераментный Савичев стукнул кулаком по столу.

Поняв мало что, мы разошлись по кабинетам.

Я работала в уголовном розыске тринадцать лет, опыт уже какой-то имела. Через меня проходили из Москвы ориентировки о преступлениях по стране. Такого дерзкого преступления я не помнила. Смогут ли его раскрыть мои коллеги? Но в одном уверена: они предпримут все меры, чтобы это сделать. В кабинете остались вдвоем с Валерой Телегиным. Какое-то время сидели молча, осмысливая то, что рассказал Савичев. Было о чем подумать…Всегда веселый Валера не выдержал первым:
- Викуша! Хватит голову ломать! Я думаю, в ближайшие три дня убийство раскроют и деньги найдут! Вот, твари, лишить жизни пять человек из-за каких-то бумажек! Что можно купить на пятьдесят тысяч? Пять « Волжанок»? Ну, что? Счастливыми стали? Вот, твари! Сажаем их, сажаем, а они такое отваливают – волосы дыбом встают! Викуша, не горюй! Прорвемся! Скажи-ка, как там Маечка? По Андрею не скучает? ( Ребята были посвящены в мои семейные проблемы и об уходе мужа знали и жалели меня, хотя это меня злило, в жалости я не нуждалась).
- Привыкаем потихонечку жить без Мельникова. Насильно мил не будешь. Маечка по нему, конечно, скучает, но я стараюсь отвлечь ее от мыслей от любимого папы. Но давай об этом не будем… Сейчас я не могу выбросить из головы покровское преступление. Вдруг его совершили те, кого мы разыскиваем как, скрывшихся от следствия? Нужно посмотреть, кто из этого контингента способен на такое? Убийство пяти человек могли совершить только изверги, нелюди. И все из-за этих проклятых денег. Ты прав, стали ли они счастливыми, добыв пятьдесят тысяч таким зверским способом? Правду говорят, что все зло в деньгах. Сидеть, сложа руки, не будем. Я пойду в дежурную часть, может быть, уже есть какие новости.

Быстро спустилась в дежурку ( так мы называем дежурную часть УВД). Редкий день не захожу сюда: посмотреть сводку о преступлениях, передать ориентировку. Сегодня дежурил опытный старый хохол Гробовец, про которого говорили: « Там, где побывал Гробовец, другим нациям уже делать нечего». У пульта сидел его помощник старший лейтенант милиции Веня Мюллер, высокий симпатичный блондин. Настоящий ариец. Начинал Вениамин службу с рядового патрульно-постовой службы. Как-то ему пришлось дежурить на рынке. В гражданской одежде с рацией под рубашкой он прохаживался между рядами торговцев фруктами и овощами. В тот июльский день солнце палило нещадно, а Веня плохо переносил жару и боялся упасть в обморок. Но еще больше боялся, что граждане, которые кинутся оказывать ему помощь, обнаружат удостоверение на имя Мюллера и рацию. И что им тогда остается подумать? Только то, что он – шпион. К счастью, солнечный удар его не стукнул. Но Веня часто вспоминал этот эпизод из своей жизни, каждый раз приукрашивая его новыми подробностями, а мы от души смеялись, и каждый, включив фантазию, по своему представлял его лежащим шпионом.
Увидев меня, Мюллер приветливо заулыбался и рукой стал подзывать подойти к нему. Я только сделала шаг в его сторону, как раздался телефонный звонок. Заработала прямая связь начальника УВД с дежурной частью. Улыбка с лица Вени мгновенно исчезла.
- Помощник дежурного Мюллер слушает! – отрапортовал он, привстав со стула, и тут же положил трубку на рычаг телефона. – Странно. Передумал генерал говорить.
Тут вновь зазвонил этот же аппарат. Мюллер вскочил как ошпаренный: « Товарищ генерал! Мюллер слушает!», опустив трубку на рычаг, взволнованно произнес: « Не слышит что ли?» Веня настолько растерялся, что стал плохо ориентироваться в обстановке. С генералом шутки плохи. Его боялись и уважали одновременно все: требовательный до жестокости, держал своих подчиненных на расстоянии. Не допускал никакого панибратства. И поступь, и взгляд были генеральскими. Я подошла к Вене, чтобы его успокоить, но тут в дежурку вбежал раскрасневшийся Гробовец: « Генерал звонил?» - Почти крикнул он.
- Звонил, товарищ подполковник.
- Что ты ему сказал?
- Как положено: « Помощник дежурного Мюллер слушает?», - лицо Вени то краснело, то бледнело.
- А на меня сейчас накричал: « Что за безобразие? Твои помощники « Семнадцать мгновений» насмотрелись? За пультом все играют! Мюллеры всякие объявились». Я ему: « Товарищ генерал, у моего помощника фамилия действительно Мюллер». А он: « И ты туда же!», а потом, спохватившись, буркнул: « Набрали Мюллеров всяких! Тут такое… А они…» Ты, Вениамин, трубку не бери, если генерал позвонит, зови меня! Понял?
- Понял, товарищ подполковник.
И я, и Гробовец рассмеялись, не до смеха было только Вене. Я вспомнила эпизод, связанный тоже с генералом. Без приколов в сыскном коллективе нельзя, иначе «крыша» поедет. И однажды ребята взяли на вооружение уверенным высоким голосом генерала говорить в трубку: « Это Поддубный звонит». Вначале на самого генерала нарвался Ваня Русанов. Услышав в трубке « Это Поддубный говорит» и, думая, что его разыгрывают, послал звонившего куда подальше. К несчастью, звонил сам генерал. Вызвал он тогда нашего начальника отдела Николая Ивановича Арсентьева и Ваню Русанова « на ковер» и ругался полтора часа так, что после этого у моего начальника и коллеги еще долго коленки тряслись. А на наши вопросы « Как там генерал?», Ваня только махал руками и не мог произнести ни слова. «Повезло» однажды и мне. Как-то, ближе к окончанию работы сижу в кабинете и беседую со своей подругой – сотрудницей БХСС Алиной Светловой. Обсуждали новое выступление по телевизору Аллы Пугачевой, как пела, во что была одета и тому подобное. Вдруг звонок. Поднимаю трубку: « Белова слушает», а в ответ « Это Поддубный говорит», про себя сразу смекнула, ага, Поддубный, чего ему мне звонить, когда начальство есть. Подумала, что Павел Гусев из экспертного отдела решить пошутить. Не раз уж так представлялся. Тогда в трубку и сказала: « Павел, подожди. Я занята». Прижала трубку к груди и продолжаю с подружкой обсуждать пугачевские наряды. Минут пять обсуждали, потом Алина ушла к себе. После ее ухода в телефон: « А теперь тебя послушаю, Павел», а в ответ мне высокий уверенный голос: « Это Поддубный звонит», и до меня доходит, что говорит- то действительно генерал. Чуть сознание не потеряла, с заиканием произнесла: « С-слушаю, т-товарищ генерал». В ответ: « Зайдите ко мне». Не помню, как спустилась с четвертого этажа, в голове стучит: « Ну, держись, Белова». От страха прошла мимо приемной генерала. Окликнул начальник секретариата, все время бегавший по зданию УВД с коричневой папкой, на которой крупным шрифтом было написано « срочно» и ниже « Сливнов».
- Белова! Ты куда? Генерал ждет! – Начальник секретариата открыл мне дверь приемной генерала.
Когда я вошла в кабинет, то увидела строгое лицо генерала. Напротив него сидела, вальяжно развалившись в кресле, тучная гражданка, смешно одетая. Она бросила презренный взгляд в мою сторону, но мне было не до нее: ждала генеральского гнева. Но ошиблась. Говорил генерал только по делу. Оказывается, у этой гражданки пропала психически больная сестра. Ей требовалась моя помощь.
Только, через несколько дней, когда подписывала исполненные документы у Арсентьева, он с улыбкой сказал: « Белова, генерал тобой интересовался: « Как там у тебя, девка, работает?» Сказал ему, что старается. Так что, Белова, ты меня не подводи. И я работала так, чтобы не подвести полковника.

В дежурной части от перепуганных генералом Гробовца и Мюллера ничего нового не узнала. К обеду из Покровска поступило указание вместе с сотрудниками ГАИ проверять все автомашины « Жигули» красного цвета: проводить осмотр машин, проверять алиби водителей на вчерашний день, т.е. день совершения преступления. Этим занялись мужчины, а я оставалась на рабочем месте. Из Покровска все чаще звонили, и требовалось по нашим учетам проверять то одного, то другого человека. Работа началась. Дай Бог, чтобы скорее появились какие- либо зацепки. Поздно вечером в кабинет ввалился уставший Телегин. Сев на стул, он глубоко выдохнул: « Вика, не поверишь, у меня в списке значился даже мой тесть. У него же красная « копейка». Отработал его на причастность к убийству асеевских специалистов. Не причастен фронтовик, никак не отойдет после Дня Победы. Все опохмеляется, а теща говорит: « Забери его, Валера, в КПЗ, хоть отдохну от него денька три». А вообще – пусто. По-моему, делаем бестолковую работу. Если там и засветился « жигуленок», то теперь его нет вообще, или спрятан в другой области. Вот, если бы сразу перекрыли все дороги от Асеевки, но время упущено. Ищи ветра в поле. Может, в Покровске, у ребят есть что-то конкретнее, одна надежда на это.

Расстроенные, мы поздно разошлись по домам. Хорошо, что из садика Маечку забрала моя мама, моя палочка-выручалочка. Непутевая работа у ее дочери: то командировки, то так гоняется, ищет кого-то. Как она часто говорит, что ищу того, кого не теряла. Я понимаю, что она шутит, и на эти высказывания не обижаюсь. Привыкла к своей работе. Чувствую, какую пользу приношу людям. Это немало. А бывает на душе неуютно, когда мои коллеги пытаются мне помочь в чем-то, потому что я такой же сотрудник уголовного розыска, как и они, получаем одинаковую зарплату. Вспоминается такой случай, когда вместе с опером одного из райотделов Славой Бубенцовым установили местонахождение скрывающегося от следствия алиментщика. Прятался он в селе, расположенном недалеко от Цнинска. В то время стояла поздняя осень, шел мокрый снег, залипавший лицо. Преодолев путь от автобусной остановки по грязной длинной дороге, почти через все село, к дому, где по нашим данным и скрывался разыскиваемый, мы застали только хозяина. Он не стал скрывать своего квартиранта, сказал, что тот ушел на другой конец села ремонтировать кому-то стиральную машинку. « Он – мастер на все руки, а жене не платит принципиально: она ему изменяла». « Жена виновата, а страдают дети», - оборвала я его восхищенные излияния по поводу постояльца. На улице быстро темнело. Прождали два часа безрезультатно, Слава мне и говорит: « Виктория Викторовна, поезжайте домой, я его сам доставлю в отдел». Я отравилась к автобусу, мне еще нужно было найти дочку, которая оставалась в детском саду. Придя утром на работу, сразу же позвонила Славе: « Ну что, привез?» А он меня ошарашил своим ответом: « Нет. Я его дождался, и он обещал сам сегодня приехать». Пришлось поволноваться, но как потом оказалось – напрасно. Через час алиментщик пришел к дежурному райотдела милиции и сказал: « Разве мог я не приехать, ведь мне сказали, что за мной приезжала женщина». Не знала, то ли этому радоваться, то ли огорчаться…

Получала от Славы Бубенцова и другие сюрпризы. Так, в его производстве находилось дело по розыску без вести пропавшей Тани Миловановой, двадцати лет, технолога швейной фирмы « Цна». Родилась девушка в Рязанской области, а в Цнинске работала и жила в общежитии. Таня уехала в командировку в Ставропольский край, но к месту назначения не прибыла. Исчезла бесследно. Бубенцову мало что удалось выяснить по делу. А тут из Ростовского УВД одна за другой пришли несколько ориентировок – на территории их области обнаружено несколько трупов молодых женщин. Я доложила руководству, что там могла пропасть и Таня, ведь ее маршрут в Ставропольский край лежал через Ростовскую область. Девушка, как было выяснено, скромная, доверчивая, могла вступить в разговор и с преступником. Начальник УВД направил меня и Славу Бубенцова в командировку в Ростов-на-Дону. Прибыв поездом в город на Дону, поселились в гостинице, я – в одном номере с командированной из Новочеркасска управляющей трестом столовых и ресторанов пышногрудой блондинкой Анной Петровной, а Слава – с милиционерами из Волгодонска, прибывшими на сессию в Высшую школу милиции. С раннего утра и до позднего вечера мы гонялись то в областное УВД, то в райотделы, то в железнодорожную милицию. Побывали с местным оперативным работником и в следственном изоляторе, где содержались подозреваемые в убийстве женщин.
Когда к нам привели одного из них, и он спросил, принес ли ему опер пряники, я поняла – зря приехали. Таню Милованову характеризовали не только доверчивой, но и умной девушкой, а перед нами стоял дебил. Сесть на стул арестованный не мог. Опер пояснил, что сокамерники сажали его на горячую парашу, там так относятся к насильникам. Такую категорию « зеки» не жалуют. Показали ему фотографию нашей Тани, парень отрицательно покачал головой. Наши попытки найти след Миловановой в Ростове ничего не дали. Экспертизы, проведенные в НИИ МВД, останков тел, зубов, подтвердили, что среди убитых в Ростовской области нашей Тани нет. Быстро пробежали пять дней командировки. В последний вечер перед нашим отъездом, когда я слушала излияния ресторанщицы о ее любовных похождениях и укладывала в сумку два костюмчика для Маечки, купленных в Ростовском « Детском мире» ( а больше по магазинам не пришлось побегать), в номер позвонили и паренек из Волгодонска, проживавший с Бубенцовым, пригласил меня зайти к ним. Когда я вошла в Славкин номер, рассмеялась: Бубенцов плохо ворочал языком, что-то пытался сказать, но я ничего из его речи не понимала. Кроме него, за столом сидели четыре слушателя Высшей школы милиции. Слава, чувствовалось, их развлекал.
- Вика, - обратился один из них ко мне, - Ваш коллега сказал, что вы даже Дон не видели, а завтра уезжаете? Пойдемте, мы вам покажем Дон- батюшку!
- Но уже поздно,- начала я,- да и Слава… как пойдет?
- Ему на воздухе будет лучше.
Подумала и согласилась на прогулку: очень хотелось увидеть Дон. Представится ли еще такая возможность в жизни?

Полутемными улицами мы дошли до набережной. Теплым вечером легко дышалось. Весна в Ростов - на - Дону приходит раньше, чем в Цнинск. Стоял конец марта, а как пахло набухающими почками и необыкновенной свежестью. Неожиданно перед нами спокойно распростер свои воды великий Дон.
- Вот, ты какой, и впрямь тихий! – Восторженно воскликнула я, - и такой таинственный!
Ростовские парни как будто только и ждали моего восторга. Перебивая друг друга, стали рассказывать о Шолохове, о Доне, о казаках, своих дедах и прадедах. Я слушала их и немножко завидовала: « Счастливые, живут у Дона – батюшки, видели великого писателя!» И успокаивала себя тем, что мне все же дороже наша тихая красавица Цна…

Утром мы уезжали. По дороге к вокзалу я заходила то в один магазин, то – в другой купить Бубенцову кефир и газировку. Он чувствовал себя неважно после вчерашнего вечера, и немного конфузился передо мной. А в купе поезда вдруг перед нашими попутчиками – мужем и женой, возвращающимися с Черного моря, стал демонстрировать платьица, купленные для своей дочки, потом уговорил меня показать Маечкины костюмчики и, к моему удивлению, наши соседи тоже раскрыли свои чемоданы, и стали трясти тряпками. Бубенцов улыбался, значит, здоровье его поправлялось.

Через несколько месяцев за убийство неизвестных женщин в Ростове задержали… Чикатило… А Таню Милованову мы так и не нашли…

Что это я все о себе? Мне приходится больше заниматься бумажной работой: ориентировками, перепиской, хотя по душе больше живая работа, с которой я сталкиваюсь реже. Основной груз в уголовном розыске ложится на плечи мужчин – моих коллег. Им иногда приходится браться и за оружие. Так было в 1978 году, когда в Цнинске началась настоящая война между ворами и хулиганами. « Война» унесла жизни трех человек, двое получили ранения, один пропал без вести. Это в мирное-то время.
Поэтому между собой мы тогда 1978 год назвали годом « войны», в которую не вступи мои коллеги, могли бы быть и новые жертвы. А началась она так. В благополучной семье Копейкиных, где мама имела звание заслуженного учителя республики, вырос сын Андрей. Высокий, красивый, спортивный, но в друзья Андрей выбрал карманных воров. Не раз стоял у них на « атасе», на подхвате кошельков, вытянутых « умельцами» из сумок и карманов зазевавшихся граждан. Воры пользовались и другими его услугами. Однажды по их поручению он избил Петьку Гаврикова по кличке « Белый».

Через день, узнав, что воры собираются в пивнушке у речушки Студенец, туда пришли братья Гавриковы, Сусликов, Андросов. Взяв пиво, сели на травку у речки. Вскоре подошли воры, «Копейка» был с ними. Воры сделали вид, что не замечают « бакланов» (хулиганов). Пьют пиво своей компанией. Тут брат Петьки Гаврикова Гришка подошел к воровской компании и обратился к Андрею Копейкину:
- Есть разговор. Давай отойдем.
«Копейка» надменно посмотрев на него, все же встал с земли: «Пойдем». Они отошли метров за тридцать от воровской шайки. Гришка, не сказав больше ни слова, набросился на него с ножом, который достал из кармана брюк. Сразу один удар последовал за другим. Копейкин, не ожидавший нападения, не смог оказать сопротивление. Как подрубленное дерево, окровавленный, он повалился на траву.
- Бежим! – Крикнул Гришка своим друзьям. И хулиганы кинулись в разные стороны. Запьяневшие воры, увлеченные беседой, только через несколько минут поняли, что произошло с их « Копейкой».

Через день милиция выехала на убийство хулигана Сусликова, расстрелянного прямо на площадке своей квартиры. Утром следующего дня жена вора « Сали» заявила, что поздней ночью к ним приезжали неизвестные. Прямо с постели забрали ее мужа для разговора, после чего он исчез…
В уголовном мире произошел раскол. Хулиганы выступили против «профессионалов» - элиты преступной среды – воров. Уголовный розыск подключил все свои силы, чтобы предотвратить бойню. Но «война» продолжалась. На городской свалке обнаружили расстрелянного Андросова. Стреляли и в окна дома вора « Дрыны». По случайности не убили, а только ранили карманника и его жену. Спас супругов шкаф, переставленный накануне на другое место. Кто-то, к счастью, не знал об этом…

И тогда в наступление пошел уголовный розыск. Арсентьев, его заместители Лебедев и Каменев стали тактиками и стратегами «войны». Установили всех членов воюющих сторон. Начались их задержания. Вора по кличке «Апельсин» нашли дома в кухонном столе, под периной прятался хулиган « Ляля». Выяснили, что главарь воровской шайки « Аристократ» прячется у своего приятеля в пригородном селе. У него обрез. Дерзкий по натуре, « Аристократ» не остановится ни перед чем. Сыщики провели разведку местности. Дом, где скрывался вор, имел два входа, находился в самом центре села рядом с церковью и медпунктом. Почти все просматривалось из его окон. Каждый человек, особенно новый, в селе заметен. Что делать? Как взять вора, чтобы не пострадали люди? Полковник Михаил Вячеславович Лебедев предложил план. Арсентьев с ним согласился.

… В сторону пригородного села ехала машина « Скорой помощи». В ней находились двое мужчин в белых халатах и шляпах. Солидный Лебедев выступал в роли доктора, оперативник Озеров – в качестве фельдшера. В салоне машины на полу с автоматами в руках лежали Орлов и Русанов. Другая машина с Арсентьевым и несколькими оперативниками спряталась в кустах за околицей. Когда «Скорая» подъехала к медпункту. Из нее спокойно вышли « доктор» и « фельдшер» с саквояжем. Русанов и Орлов, воспользовавшись моментом, когда машина загородила их от просмотра из окон дома, прошмыгнули в туалет и взяли под наблюдение окна. Оценив обстановку, Лебедев спокойным движением руки поправил шляпу, что послужило сигналом Арсентьеву и его группе к действию. Прошло мгновение, и у одной двери дома стояли Лебедев, Арсентьев, Дынин, у другой – Каменев и другие ребята.

И тут случилось непредвиденное. Накануне операции Дынин получил новенький пистолет марки ПСМ, недавно введенный на вооружение милиции. Пистолет оказался с дефектом. В самый ответственный момент выдал непроизвольный выстрел. Услышав его, все участники операции подумали: « Началось», и бросились на штурм дома.

« Аристократ» и хозяин дома настолько перепугались неожиданным появлением милиционеров, что не успели схватиться за обрезы. На руках вора замкнулись наручники, но в суматохе сыщики забыли вытащить ключик из них. Этим шансом, к счастью, « Аристократ» не воспользовался. После неожиданного задержания, он стал даже чуть-чуть заикаться. Так мои коллеги остановили кровопролитие в Цнинске.

3. Через три дня после совершения асеевского преступления из Покровска поступило указание от руководства: мне, капитану милиции Беловой, подполковнику милиции Таранову и машинистке отдела Марине Голубевой, которую мы просто называли Голубкой, с пишущей машинкой, прибыть в Покровский отдел внутренних дел для работы в бригаде по раскрытию убийства пяти человек и похищения крупной суммы денег. Подошла наша очередь. Сразу же позвонила маме, благо она на пенсии:
- Мамуля, возьми Маечку к себе из детского сада. Уезжаю в Покровск. Когда вернусь, не знаю. Там дела серьезные.
- Весь Цнинск только и говорит об убийстве пяти человек. Ты там осторожнее, а то я тебя знаю. Помни, что у тебя есть Маечка.
- Мама, это я помню всегда. А еще я помню, что у меня есть и ты, и папа.
Сказав последнюю фразу, я подумала, как хорошо, что она до сих пор не знает, как однажды вместе с Маечкой, чтобы не привлекать окружающих людей, ждала одного вымогателя. Он тогда в том месте не появился. Но мы с дочкой со старанием выполняли задание. Вернее осознавала я, что делаю, а Маечке так хотелось побежать в песочницу, где, как воробышки, под зоркими взглядами мамаш, возились несколько малышей. Я же не могла покинуть пункт наблюдения, и дочку далеко от себя не отпускала. Знала, что в скверике, напротив, за нами наблюдают Орлов и Телегин, которые по моему условному сигналу, должны задержать преступника. Если бы мама узнала об этом, наверняка бы сказала, что я ненормальная мать. А я и спорить бы не стала.

Заскочив на короткое время, домой, и, прихватив все необходимое для командировки, я прибежала на Весеннюю площадь, где договорились встретиться с Тарановым и Голубкой. Они уже ждали меня. У ног Марины стоял массивный футляр с машинкой « Ятрань» На автобусе доехали до автовокзала. Марина всю дорогу ныла: « Меня-то зачем? Там что, своих машинисток нет? Первый раз в командировку еду».
- Привыкнешь и к командировкам. Все у тебя впереди, - успокаивал ее Егор Николаевич Таранов, который скоро должен был отметить свое пятидесятилетие. Самый уважаемый сыщик в отделе. О нем у нас рассказывали легенды из его не короткой сыскной жизни. Говорил он басовитым голосом, и начальство всегда к его мнению прислушивалось. Он сам когда-то занимал пост заместителя начальника отдела уголовного розыска, но в чем-то провинился, и теперь возглавлял отделение. Он был основателен во всем: и в работе, и в личной жизни. Детей своих не имел, но взял в жены хорошую женщину с ребенком и стал ему настоящим любящим отцом. А однажды я видела, как он выпивал! У меня от удивления глаза выползли из орбит. Стакан, полный водки, поставил на тыльную сторону кисти руки, поднес ее ко рту и выпил залпом. При этом не издал ни звука. Основательный мужик, что еще про него сказать?

У автовокзала мы поймали частного « москвичонка». Водитель оказался молчаливым. И мы всю дорогу не разговаривали, любовались молодой майской зеленью, лугами, усыпанными желтыми одуванчиками и голубым без облачка небом.

Московский генерал, заместитель начальника УВД полковник милиции Топоров и наш Арсентьев заседали в кабинете начальника Покровского отдела внутренних дел, куда мы и вошли доложить о своем прибытии. Гаврилов, невысокий седоволосый, почтенного возраста, одетый в светлые брюки и рубашку с галстуком, говорил спокойным приглушенным голосом. От него веяло интеллигентностью, что в милиции, к сожалению, редко встретишь.
- Вызвали вас работать в бригаде по раскрытию преступления. Кто из вас капитан Белова?
Я вышла вперед.
- Вам, Виктория Викторовна, поручаю осуществить проверку « шабашников» на причастность к асеевскому преступлению. Сейчас паспортные работники дадут вам списки всех лиц, работающих по найму в колхозах и совхозах Покровского района, и приступайте! С которых думаете начать?
Немного подумав, ответила: «С тех, кто непосредственно работал в Асеевке, а потом – в соседних и так далее селах.
- Правильно мыслите. Только проявите скрупулезность, ничего не пропустите. Это одна из главных версий. Вам в помощницы выделяем машинистку Голубеву. Печатать и писать придется много.
- Ясно, товарищ генерал. – Также негромко произнесла я.
- Ну, и славно, идите, а подполковника Таранова прошу задержаться.

Мы с Мариной зашли в небольшой кабинет, выделенный для нас. Два видавших вида стола ждали нас. За ними, может когда-то сидели чекисты, - почему-то подумала я. Стены кабинета, окрашенные в темно-зеленый цвет, выглядели невзрачно, но это нас почти не трогало, не гостей же нам здесь встречать, хотя для женщин могли бы подыскать кабинет и приятней…

Через час красивая шатенка, которую, как мне показалось, я когда-то видела, принесла толстые папки со списками « шабашников», трудившихся в сезонное время на землях Покровского района. Молодая особа, сверкая своими серыми глазами, внимательно посмотрела на меня, на Марину, и, ничего не сказав, вышла.
- Вика, ты обратила вынимание, какие в Покровском РОВД красивые паспортистки? – Спросила Марина, не отрывая взгляда от двери, за которой скрылась красавица.
- А мне показалось, что я где-то ее уже видела.
- Может, и видела, ты же здесь, наверно, не раз была в командировке?
- Была и не раз, но видела где-то в другом месте. Сейчас не могу вспомнить. Хватит о ней, давай работать. Вон сколько ее нам красавица принесла!- И стала изучать списки « шабашников»: совхоз « Асеевский», совхоз « Свобода», колхоз « Красный партизан» и т.п. Украинцы, молдоване, кавказцы… Людям всех национальностей дает работу богатая покровская земля. Здесь и яблоки, и клубника, и строительство животноводческих ферм. Я всегда испытываю огромное уважение к труженикам села, но, к сожалению, ряды их редеют, видимо из-за того, что государство уделяет им мало внимания, очень многие сельчане пьют, поэтому выручают « шабашники». И среди этих фамилий могут скрываться фамилии безжалостных убийц. Они все верно рассчитали. Остановили машину, в которой везли деньги из банка, беспощадно расстреляли совхозных специалистов и скрылись. Ищи ветра в поле. Но невольно думалось, что машина, в которой везли деньги, могла остановиться для знакомых людей. Или люди, находившиеся в ней, потеряли бдительность. Такое вполне возможно: сельские люди очень доверчивы, не то, что городские. Или на дороге произошло что-то другое, а что, надо узнать. Узнать во что бы – то не стало. Только тогда можно раскрыть преступление…

Началась работа. Писались и печатались запросы на « шабашников» в Грузию, Армению, Молдавию, Украину – почти по всей нашей огромной стране. А нужно задать конкретные вопросы коллегам, и, как можно, быстрее это сделать. Дорога каждая минута. Время работает на преступников. И от коллег из Грузии, Армении, Молдавии и т.д. зависит многое, насколько добросовестно они выполнят задания зависит результат нашей работы. Кто мог совершить убийства? У кого нет алиби? У кого красные « Жигули»? И множество других.

В наш кабинет иногда заглядывал Арсентьев, спрашивал, как идет работа, или давал новые задания. Уходили с работы поздно.

В двухместном номере на втором этаже гостиницы, расположенной в центре Покровска, стояли две кровати, стол с телевизором с черно-белым экраном, шкаф, два маленьких кресла и маленький холодильник. К тому же, номер был с ванной и туалетом. Осмотрев наше пристанище, я воскликнула: « Марина, здесь жить можно! Не всегда в командировке поживешь так комфортно, почти везде – туалет на улице, а умывальник один на все номера гостиницы.
- Какое, жить? Вика! Ночевать! Я еле дотащила ноги до кровати ( Марина, как только вошла в номер, приняла горизонтальное положение на низкой деревянной кровати). Если пойдет так дальше, я не выдержу.
- Еще как выдержим, Голубка! Мы с тобой сидим в кабинете, а представь, каково ребятам, они по жаре мотаются по всей области.
- Труден хлеб сыщика, ни за что не пойду работать в уголовный розыск ( Марина училась заочно на юридическом факультете)! Только следователем.
Последнюю фразу Марина произнесла с закрытыми глазами, и через минуту заснула мертвым сном. И я не успела ее расстроить тем, что и следователям милиции живется несладко. Подошла к открытому окну. За ним стояла ночь, майская теплая ночь. Яркие звезды усеяли все небо. Красота!
- Эх, сейчас бы посидеть с любимым на лавочке под сиренью, полюбоваться Галактикой. Отыскать самую яркую звезду и загадать желание, если вдруг звезда упадет. Вспомнила Андрея. Ау! Андрюша! Где ты? Мне тебя так не хватает… Вспомнилось то утро, когда муж мне сказал, что жить так дальше не может, уходит к другой женщине. Я не могла поверить. А он говорил, говорил. Говорил о том, что даже свой день рождения жен провела неизвестно где, вернулась ночью. А он так ждал, приготовил праздничный ужин, что у него работы не меньше, чем у меня, но он больше стремится домой, чем я. Пыталась объяснить, что, как назло, в свой день рождения пришлось уехать в Моршанск, где пропал курсант военного училища. Да, из Моршанска вернулась поздно, а ночью домой звонил мне не любовник, а мать пропавшего, которую понять можно. К розыску сына они наняли частных сыщиков, но мне методы их работы не нравятся. И курсанта должна найти я, потому что это мой долг. – Андрюша, - оправдывалась я, - понимаешь, они заплатили частным сыщикам такие больше деньги, гораздо больше, чем моя зарплата, а те сидят в гостинице и пропивают их, а потом спрашивают у меня, что нового я установила. И знаю, что бедного мальчика найдем мы, а не горе - сыщики.
Но Андрюша меня, будто, не слышал. Он сидел в кресле, опустив голову. И тогда до меня дошло, что дело вовсе не в моей работе, а только во мне. Он же ясно сказал, что уходит к другой женщине. Значит, она у него есть, и, может быть, уже давно. А я и не заметила этого. Белый свет для меня померк… И теперь стало грустно.

Рано утром в номер постучали. На пороге стоял наш сварливый, добрый Олег Орлов. Я его про себя иногда сравниваю со своим любимым героем Пьером Безуховым, уж очень он на него похож. А Олег герой и есть. Правда, не литературный, вымышленный, а настоящий, современный. Несколько лет назад у него умерла жена, и он теперь один воспитывает двух прекрасных сынишек. Только когда выезжает в командировки, доверяет их бабушкам.
- Девчонки! Вставайте! Вам не сказали, что рабочий день начинается не как в УВД, а на час раньше?
- Не-а-а, - растянула я свое первое слово после пробуждения, - но мы быстро, кофейку где можно попить?
- В буфете. Я пошел.- Олег направился к лестнице, что-то ворча.
Наспех одевшись, сделав легкий макияж, мы с Голубкой спустились в буфет. Кроме буфетчицы, в нем никогда не было.

- Вы из бригады? – Спросила высокая худая женщина за стойкой. Обычно буфетчиц я видела полных. «Она – исключение» - подумала я, и ответила: «Да».
- Разносолов нет, вот салатик из капусты и пирожки с кофе. Устроит такой завтрак? – Буфетчица приветливо улыбнулась, и ее лицо от этого несказанно похорошело.
- Не волнуйтесь. Хорошо, что у вас нет черной икры, а то у нас от нее аллергия,- неожиданно выдала Голубка. Удивила, так удивила!

4. Как только вошли с ней в свой долго не видавший ремонта кабинет и устроились за рабочими столами, в дверь постучали, и вошел высокий атлетически сложенный мужчина. Поразили его веселые зеленые глаза – фонарики.
- Вы к кому? – Спросила я строго.
- К вам, милые девушки и коллеги! Я – подполковник милиции Сергей Николаевич Лапочкин из Главка МВД. Будем работать вместе в бригаде. Веселые глаза – фонарики так и играли, так и бегали то по мне, то по Марине. – Бабник, - подумала я, - обрадовался появлению женщин. Лучше иди, раскрывай преступление, а, взглянув на Голубеву, заметила, что в ней что-то изменилось. А что, сразу не поняла. После знакомства Сергей Николаевич ушел. Ему, как он сказал, предстоял срочный выезд. Работа есть работа. После его слов о работе мне стало стыдно за свои мысли. Почему сразу о человеке подумала плохо? Марина все еще сидела, сосредоточенно смотря в одну точку.
- Марина, ты из - за него так разволновалась? – Спросила я подругу, наконец-то, поняв, в чем дело.
- Я? Брось ты. Обычная я, - Марина вышла из своего оцепенения и быстро заработала пальчиками по « Ятрани».
- А мне показалось, что эмвэдэшник тебе понравился!
- Глупости! Если и понравилась, то только его фамилия! Надо же – Лапочкин! Ласково звучит. – Она еще быстрее застучала по клавишам машинки.
- Точно подметила – фамилия ласковая! Подполковник милиции Лапочкин… Звучит. Господи! Почему до сих пор не изобретут бесшумные машинки? Она так громыхает, а мне надо думать, писать задания! – На этом мое красноречие закончилось, и я приступила к работе. И к шуму, и к прокуренным кабинетам в уголовном розыске привыкла. Правда, не совсем. Поэтому нет-нет, да высказываю свое возмущение… Перед глазами замелькали Гасановы. Покатило, Авганесяны и прочие, которых нужно проверить на причастность к страшному асеевскому преступлению.
Несколько раз вызывал Гаврилов и тоже давал задания. Он так и занимал место начальника покровской милиции. Около него находились Николай Иванович Арсентьев и почему-то всегда в коротких брюках Николай Евгеньевич Топоров. Они все что-то обсуждали. Только однажды Топоров посмотрел на меня так, будто впервые увидел, и с улыбкой спросил:
- Виктория! А после работы, наверно на танцы махнете?
Его вопрос меня разозлил. Какие танцы? Я уже забыла, что это такое!
- Товарищ полковник, после работы буду спать.
Мой ответ его явно разочаровал, И он, потеряв ко мне интерес, отвернулся к окну.

В обед вышли с Голубкой во двор райотдела подышать свежим воздухом. Около машины нашего шефа стояли несколько водителей из области и Покровска, а в центре жестикулировал, весело что-то рассказывая, мой коллега Валера Телегин, мастер спорта по стрельбе, заядлый охотник и рыболов. Год назад он работал в дежурной части. Его должность попала под сокращение, а розыскная группа, где я трудилась, увеличивалась, и я предложила кандидатуру Телегина руководству, о чем ни разу не пожалела. Парень – классный, душа-человек. Правда, в розыскных подразделениях много работы с документами: розыскные задания, ориентировки, запросы и прочее. У Валеры эта работа, надо признать, получалась не очень хорошо, но я всегда готова ему во всем помочь. Его обаяние, юмор стоили того. Не раз кто-нибудь из сотрудников заглядывал к нам, слыша из кабинета наш смех. А мы смеялись над очередной Валериной выходкой. И еще, до прихода Валеры я всегда боялась стрельб в тире, потому что пистолет держать в руках не приходилось. Валера с удовольствием согласился помочь мне в этом вопросе. Два раза в неделю до начала рабочего дня мы ходили с ним в тир, где я осваивала ПМ, а через два месяца ждала, когда же у нас будут стрельбы? Мне понравилось загонять патроны магазин, целиться в мишень, нажимать на курок. И удивила ребят тем, что не стала им уступать, мои пули летели если не в «яблочко», то где-то рядом. Успех был достигнут благодаря Телегину.

Валера поражал неугомонной своей натурой. Однажды, на Новый год, на « Огоньке» Валера был Дедом Морозом. Шуток его хватило на весь год. И эти не все достоинства Телегина. Он прекрасно рисовал. Оказывается, его в бригаду назначили, чтобы он изобразил на большом листе бумаги место преступления на дороге, где расстреляли пять совхозных специалистов. Над своим шедевром он трудился основательно.

Увидев нас, Валера сделал удивленное лицо:
- Кого вижу! Вика! Голубка! Вы здесь?
- Вам без нас обойтись! – Ответила я. – А ты где живешь?
Мой вопрос почему-то развеселил всю компанию, а Телегин немного засмущался:
- Здесь и живу, - и он показал на черную « Волгу», машину нашего шефа, - Только вы не говорите никому, а то разгонят. Ребята-водители меня не выдают.
- Тебе в гостинице места не хватило?
- Я там и не был. Ночевал одну ночь в машине. Понравилось. Шаг сделал из своей спальни – и на улице. Звездами можно любоваться! Стихи тянет писать!

- Ну, ты даешь, поэт! Так и быть, расскажу о тебе шефу! Спать надо на кровати, и командировочные деньги нечего экономить!
Валера обнял меня за плечи: « Вика, ты не сдавай меня, ладно?»
-Договорились. Скажи, где все наши? Я, кроме Орлова, никого не видела.
- Все в разъездах, а Таранов и Дынин обосновались в кабинете начальника уголовного розыска. И я там. Заходи!
Я обещала их навестить.

Поздно вечером мы с Голубкой вернулись в гостиницу. Приняв душ, улеглись на кровати. В открытое окно дул приятный ветерок. Уже закрывались глаза, когда мы слышали:
- Девочки! Как вы там?

Я вскочила с постели, выглянула в окно. Кричали из окна над нами. Кричал мужчина, с которым мы познакомились утром.
- Нормально, - ответила я ему, - какие-нибудь проблемы?
- Вы ужинали? – Приглушенным голосом спросил он.
- Нет. Не успели.
- Тогда открывайте дверь. Нам в ресторане пожарили карасиков. Вместе поужинаем.
Я сразу представила шипящую сковороду с карасями и пригласила коллег к себе в номер.

Сергей Николаевич и его сосед по номеру Валентин Игоревич принесли большой противень жареных карасей, от них исходил такой ароматный дух, что даже слюнки потекли.
- Угощайтесь, - Лапочкин поставил противень на стол, а его друг поставил рядом бутылку светлого вина.
- Ну, вы даете?! – вырвалось у меня. – Сразу видно, что люди из МВД. Нас здесь не балуют. Марина, иди к столу!

Однако, Марина, сидевшая все это время молча, неожиданно вскочила с кровати, пробежала мимо стола и устремилась в ванную комнату. Я подумала: « Молодец, Голубка, решила привести себя в порядок, не то, что я, в чем была в том и встретила гостей. Она – девушка незамужняя, а убеждала меня, что Сергей Николаевич ей не понравился…»

Валентин Игоревич, симпатичный светловолосый с тонкими чертами лица, оказался начальником отдела Главка, подполковник. Вел себя просто, как и его подчиненный. Прежде, чем сесть за стол, придвинул к нему кресла для меня и Марины. Я присела, жадно вдыхая аромат, исходящий от карасиков, но к трапезе не приступали, ждали Голубку. В ванной лилась вода. Марина не выходила.
- Она что, решила искупаться? – Подумала я, и крикнула так, чтобы ей было слышно:
- Марина! Мы тебя ждем!
Но в ванной комнате продолжала журчать вода. И больше ни звука. Не понимая, что происходит, мы стали разговаривать, но все смотрели на дверь, за которой скрылась Голубка. Лапочкин и Хмыров произвели приятное впечатление: у меня даже появилась гордость за родное МВД. Говорили мы почти час. Я несколько раз прерывала разговор и кричала Голубевой, один раз даже постучала ей в дверь, но Марина молчала, а вода продолжала литься. Ничего так и не поняв, чувствуя неловкость, извинилась перед коллегами. Они, недоуменно пожав плечами, пошли к себе, оставив на столе нетронутыми карасей. Как только я закрыла за ними дверь, Марина выскочила из своего укрытия и присела на кровать, жадными глазами разглядывая холодных карасиков.
- Голубка! Что случилось? Я ничего не поняла. Давай хоть поужинаем.
Она, молча, подсела к столу, и мы принялись за трапезу. Карасики просто таяли во рту.
Ели, молча. Только потом, когда почти смыкались глаза, я спросила ее:
- Тебе так понравился Лапочкин? Из-за него ты вытворяла такое?» Не дождавшись ответа, провалилась в глубокий сон.

( продолжение следует)

8. Как-то я все же не выдержала и спросила у Марины, почему ее поведение меняется при Сергее Николаевиче. И она неожиданно поведала мне свою печальную историю:
- Знаешь, Вика, когда Лапочкин первый раз вошел к нам в кабинет, меня будто огнем обожгло: как он похож на мою первую любовь. Голубка говорила, а глаза ее светились. Я слушала и любовалась этой темноглазой и темноволосой с короткой стрижкой и челкой до бровей и с маленькой родинкой над губой, невысокой и стройной моей подружкой. Впервые видела ее такой. А она продолжала:
- До сих пор ищу человека, похожего на него. А Лапочкин очень похож.
- Почему ты не осталась со своим парнем? Он другую девушку нашел? – Осторожно спросила я, боясь, что она прервет свое повествование.
Лицо Голубки померкло в одну секунду:
- Заболел он серьезно, а мне сказал, что не хочет портить мою молодую жизнь. Как только я не доказывала, что он мне нужен, что вместе мы поборем любую болезнь. Главное – я люблю его! Но бесполезно, - на ее глазах появились слезы, - И он оказался прав. Три года как его нет. А я думаю, что он есть и ищу его до сих пор. Ищу похожего на него, хотя бы - внешностью.
- Ой, Голубка, а я ничего не знала! Ты прости меня за все. Вот ты говоришь, что хочешь найти человека, хотя бы внешне похожего на твоего парня?. Но внешность, как говорят, может быть обманчива. А Лапочкин, каким тебе показался?
- Вика, мне кажется, Сергей Николаевич хорохорится много, а на душе его кошки скребут. По крайней мере мне так показалось… А еще, мне показалось, знаешь что? – Марина вытерла рукой слезы со щек.
- Что? Скажи, мне очень интересно знать, что ты о нем думаешь?
- Нравишься ты ему – вот что мне показалось.
- Брось, причем здесь я? Я видела, как вы стояли рядышком…
- Видеть видела, да ничего не поняла…
Я после этих слов задумалась. Возможно, Голубка права. Лапочкин человек далеко не простой, его внутренний мир богаче, чем он хочет его показать.
Стала присматриваться к нему. Он делал вид, что не замечает меня и тогда, когда стоял с кем-нибудь из ребят, и тогда, когда с ним ворковала Эля, которую я про себя называла леди Макбет. Как верно подметила Марина! Но какой взгляд Сергея Николаевича я чувствовала на себе! От этого взгляда меня пробирала дрожь. И я понимала, что стесняюсь его, и боюсь… его любви. Как только возможно, стала избегать встреч с ним. Если выходила во двор отдела, а он стоял там, то я заходила в здание, если видела его в коридоре, то шла в противоположную сторону. Но мое сердце… Оно говорило другое. Сколько такое бегство может продолжаться? Не знаю, замечала ли Голубка изменения, происшедшие со мной. Она молчала, и я в душе благодарила ее за это.

9. Подошел день подведения итогов работы бригады. На совещании, которое проводил Гаврилов, присутствовали московские сыщики, руководство УВД и уголовного розыска. Совещание длилось весь день. Мы легли спать, когда я сверху услышала голос Лапочкина:

- Девчонки! Живы?
- Живые! – Неожиданно отозвалась Марина, обычно предпочитавшая в таких случаях хранить молчание.
- А Вика не спит?
- Нет, - за меня ответила Голубка.
- Хочу ее обрадовать: быть ей скоро майором. Ну что, заинтриговал? Подробности при встрече.
Давайте встретимся прямо сейчас. У нас и бутылочка хорошего вина есть.

Я ждала, что на это предложение ответит Марина, еще помнила, как она закрывалась в ванной комнате. На этот раз она меня изумила.
- Спускайтесь к нам! – Крикнула она.- У нас закуска есть!

Ничего не оставалось, как встать с постели, заправить ее. Тоже сделала и соседка. Московских коллег долго ждать не пришлось. Они вошли к нам с сияющими лицами.

- Вы что, преступление раскрыли? – Съязвила я.
- Не раскрыли, но надеемся раскрыть, - мои слова задели Хмырова. – Будет только небольшой отпуск, как сказал генерал, а потом – снова за работу. У нас предложение – выпить за предстоящий отпуск и за будущий успех, за надежду, что раскроем преступление. Не будь его, возможно, никогда бы нас не свела с вами судьба…
Он долго еще говорил, а я слушала и подумала, что быть ему большим начальником, вот я бы так никогда не сказала. Не умею говорить долгие и умные речи. Но то, о чем говорил Хмыров, мне понравилось. Когда он закончил, пригласили их сесть за стол, достали из холодильника все продукты, все равно уже не потребуются – завтра утром едем домой. И в эту минуту вспомнила Маечку, маму и Андрюшу. Эх, Андрюха, мне кажется, пропадаю я, обжигают меня глаза- фонарики другого человека, и этот человек сейчас рядом со мной. Я сгораю, но меня при этом почему-то начинает бить дрожь. Бывает же такое!

- На сегодняшнем совещании, - подняв рюмку, стал говорить опять Хмыров, - наш генерал дал оценку каждому сотруднику бригады. Вас, милые девочки обеих хвалил, а особенно тебя, Виктория. Сказал, что ты молодец, сама работала с душой и ему, бывалому генералу, замечания делала, не боясь.
От этих слов я засмущалась:

- Ничего себе, не боялась! Боялась! Но один раз сказала ему, что он ошибся в написании задания. Работы и забот у него через край. Но боялась жутко, делая генералу замечание, - честно призналась я. Мои друзья весело засмеялись.

- Старик наш - интеллигент, - с гордостью за генерала произнес Хмыров.
- Заметили, - поддержала разговор Марина, - но вы сказали, что Вика майора получит. Как это?
- А это так. Когда генерал закончил говорить, вступил в разговор ваш Арсентьев. Он сказал, что ты, Виктория, хочешь уйти из уголовного розыска.
- Было дело, – подтвердила я.- Устала. И семья стала распадаться, и я надеялась ее сохранить. Но увы… Не получилось. Ни то, ни другое. Я просила перевести меня в штаб, где спокойнее, и вакантная должность там была майорская, и брали меня, но Николай Иванович уперся, сказал, что я там сопьюсь.
- Почему? – Сказанное мной удивило Лапочкина.- Ты выпиваешь? А я не заметил.
- Это Вика-то пьет? Надо же такое придумать?! В штабе работала Алла Андреева. Вот она запила, когда ее муж бросил. Аллу проводили на пенсию, а Вике предложили перейти на ее место. Арсентьев тогда пошутил явно неудачно, - вступилась за меня Голубка.

Мое лицо горело, не думала, что придется вспоминать неприятные моменты, и в душе благодарила Марину за то, что она так ретиво бросилась в мою защиту.

- Когда ваш полковник сказал, что Виктория хочет уйти из уголовного розыска, Гаврилов спросил его: « А ты, почему майора ей зажимаешь?» – Продолжил Хмыров. Тут Арсентьев и сказал: « Будет она майором, ее работой я доволен».

- Не из-за звездочки хотела перейти в штаб! – Почти выкрикнула я.- Хотела семью сохранить!
- Остынь, Вика, никто тебя из уголовного розыска не отпустит, - сказал тихо Лапочкин. – И правильно сделают. Марине Арсентьев тоже пообещал подыскать офицерскую должность, как только она закончит институт.

- Прекрасно! Но можно, ребята, не о работе, – не выдержала Голубка. – Расскажите лучше о Москве. Вы в МВД работаете, наверно, встречаетесь с интересными людьми…

-Приходится встречаться, то Пугачеву обворуют, а недавно Зою Федорову убили, слышали наверно?

- Была ориентировка, - ответила я и вспомнила, как была потрясена, получив сообщение о гибели Зои Федоровой. Она одна из моих любимейших актрис.- Так и не раскрыли?

-Работаем. Много у нас работы. Профессия сыщика, видимо, никогда не исчезнет, - констатировал Валентин Игоревич.
- Опять о работе… Расскажите лучше о себе, - Марину распирало любопытство.
Хмыров улыбнулся:
-Женаты оба. У меня растет дочка, у Сергея – сын. Вот только дома бываем редко, все больше по стране гоняемся. Мафии, девочки, стали проявлять себя. Поэтому, покой и домашний уют нам только снятся.
- Какие мафии? Что вы? Не в Америке живем, - я не хотела верить в сказанное Валентином Игоревичем, но он меня прервал:
- Самые настоящие мафии. У нас не принято произносить это слово. Так что, забудьте о том, что я здесь наговорил. А еще, девочки, пришлось мне побывать в Афганистане.
- Ой, расскажите, - попросила Голубка.
Валентин задумался, а потом с трудом выдавил:
- Не верьте тому, кто скажет, что там было легко. Там было страшно. Представьте темную-темную ночь, горстку мужчин на крыше дома, а внизу – горящие факелы. Пронизывающий ужас.
- И что же? – Марина не сводила глаз с рассказчика.
- Ничего не было бы, и я не сидел бы сейчас рядом с вами, если б не появились тогда наши танки. Но они появились! И я с вами! Пойдем, Марина, погуляем. Только сегодня увидел, что небо надо мной голубое и такая красота кругом! - Хмыров потянул подружку за руку из-за стола. И она, к моему удивлению, покорно пошла за ним, а у двери мне помахала рукой:
- Вика! Счастья тебе! – И выскользнула за дверь следом за Хмыровым.
- Что это с ней? – Спросила я вслух, скорее саму себя. Но мне ответил Лапочкин:
- Они все правильно поняли. Нам пора побыть вдвоем. Хорошо, что у нас такие понятливые друзья.
- Но она же сама к вам неравнодушна!
- Знаю. Но Марина поняла, что мне нравишься ты.
Сергей крепко обнял меня и поцеловал. Оттолкнув его, я бросилась из номера. Он догнал меня на улице.

- Дикарка, какая же ты, дикарка, - и, взяв за руку, повел к лавочке напротив гостиницы. Ярко светили звезды, и легкий ветерок чуть трепал волосы. Мы сидели на лавочке и молчали. Сергей не отпускал мою руку. Потом он тихо произнес:
- Вика, пошли гулять. Глянь, ночь-то, какая!

Я встала, и мы пошли рядом, держась за руки. Подошли к реке, присели на траву. Перед нами дорожкой светилась вода. Сережа обнял меня, и я его руки убирать не стала.
- Дикарка, ты разбила мое сердце, - прошептали его губы.
- А Марина? Я же видела вас в номере! Ты ей небезразличен.
- Дикарка моя, ты ничего не поняла… Просто хотел, чтобы ты меня ревновала. И ты ревнуешь. Значит, и я тебе нравлюсь? – Он гладил своей большой теплой ладонью мои волосы, щеки. И тогда я честно призналась:
- Нравишься. Думала, что люблю только своего Андрея, но появился ты, и со мной что-то случилось. Не знала, что такое бывает.
- Бывает. Зачем сегодня убежала из номера?
- Боялась тебя.
- Ты испугалась моей любви?
- Да.
- Вот я и говорю – дикарка. И я эту дикарку люблю.
- Не знаю почему, но я верю тебе, Сережа…
Потом мы шли к гостинице. Его рука лежала на моем плече. Я молчала. Но душа ликовала, будто крылья выросли. Меня любили…Сергей негромко говорил:

- Я буду звонить тебе каждый день, А однажды холодной зимой откроется дверь твоего кабинета, войду я и скажу: « Я приехал к тебе, Вика. Очень соскучился». Потом в Москву приедешь ты. Ты обязательно ко мне приедешь. Я тебе покажу столицу, какой ты ее не знаешь. Я в ней родился. Знаю такие замечательные места, где приезжие не бывают. Вы, какой ее видите? Шумной, спешащей куда-то? Я покажу тебе тихие, уютные улочки и переулочки. Очень люблю Москву, и ты ее полюбишь. Вика, ты мне веришь? Почему молчишь?

- Я слушаю тебя, Сережа. Я верю тебе…
И вспомнила, что подобный эпизод уже был в моей жизни. Эх, Андрюша, Андрюша, почему у нас так нескладно все получилось?

Вдруг за спиной услышала хриплый голос: « Поди, не венчаны». Я оглянулась. В темноте разглядела маленькую худую старуху, одетую в темную длинную одежду. Она стояла в нескольких шагах от нас: «Грешим, грешим. Вот и получаем наказание». Глаза старухи сверкали. От страха я отпрянула от Сергея. А она продолжала говорить: « Не муж, не жена. Что делают? Грех-то, какой! Упадем скоро все. Упадем! Нет нам прощения!»

- Ой, Сережа! Кто это? Что она говорит? Упадем все! Куда? Она, наверно, сумасшедшая? – Я с опаской еще раз оглянулась. Старухи не было…

- Сережа! Что она говорила? Куда упадем?

- Кто знает, о чем она… А то, что скоро наша страна упадет в пропасть, знаю. Не будет Союза нерушимых республик свободных. Страна рушится. Живете вы в своей глухомани, и ничего не знаете!

- Что вы все выдумываете, один говорит о мафиях, другой – такое! В голове не укладывается. Скажи, что пошутил, решил попугать, как эта старуха! – Я снова оглянулась назад. Никого. Только темнота. Может, ее и не было, и мне она привиделась?

- Езжу по стране и много вижу. Ты думаешь, твои задания на Кавказе, в других местах исполняют со всей ответственностью? Вряд ли. Знаешь, сколько на Кавказе стоят должности участкового, опера, а про БХСС говорить нечего? Так что, подумай.

У моего номера мы расстались. Я тихо прошмыгнула в него. Раздевшись, легла. Голубкина кровать заскрипела, и подруга тяжело вздохнула. Говорить с ней не хотела. То, что со мной произошло, касается только меня. Вот только слова странной старухи и Лапочкина долго не давали сон…

( продолжение следует)

13.Около десяти часов вечера Таранов и Орлов на « Волге» прибыли в Москву. В Главном управлении уголовного розыска МВД страны их ждали. За Петром Ермаковым установили наблюдение. Навели справки о нем. Его характеризовали, как дисциплинированным, добросовестно исполняющим свои служебные обязанности милиционером. За всю службу он имел только один выговор.
Егор Николаевич внимательно слушал коллегу из Главка, и когда тот сказал о единственном выговоре Ермакова, не выдержал:
- Вот видишь, как люди работают, а у меня, когда трудился « на земле», каждый год в личном деле появлялся выговор.
- Знаем мы это: кто не работает, у того и выговоров нет. В нашей работе без них не обойтись, - поддержал его Орлов, который считал Таранова лучшим сыщиком всех времен и народов. « Егор Таранов, - часто говорил он, - это звучит гордо!»

Хотя на Ермакова получили хорошую характеристику, работу не бросили, стали отрабатывать его связи: с кем общается, с кем проводит свободное время и т.п. О Ермакове надо знать все. Наблюдение за ним не снималось даже ночью. Появились первые результаты: у подозреваемого с сослуживцами нормальные отношения, но близко ни с кем не дружит, и то, что на душе у него, никто не знает. Таранов назвал Ермакова крепким орешком, и обещал этот орешек разгрызть, каким бы крепким он не оказался. Орлов знал, что Егор Николаевич свое слово сдержит.
А вот один из оперативников Главка, услышав эти слова Таранова, не выдержал и высказался, мол, все вы там такие, цнинские волки.
- Обижаешь, - пробурчал Таранов, - чего пристали, раз цнинские, то волки. А знаете ли вы, что волк – самое преданное животное, и санитар леса. Сам читал, что когда волчица у волка погибает, то он около нее сидит долго и скулит. Тоскует, значит. Людям бы у них поучиться преданности.
С этим все присутствующие согласились. Больше о цнинских волках никто не говорил.

Через неделю негласного наблюдения за милиционером Ермаковым появился первый ошеломляющий результат. Оперативники установили, что Петр из автомата звонил, и не куда-нибудь, а в Покровск на квартиру Удаловым. Орлов сразу же вспомнил про Эльвиру Удалову, работавшую паспортисткой в Покровском райотделе:
- Вот это да! Она же проживает прямо напротив банка в двухэтажном доме… Не может быть!
Из всех присутствующих только Таранов догадался, что так удивило его коллегу…

14.С детства Эльвиру баловали. Мама работала директором продуктового магазина, а папа - начальником колбасного цеха мясокомбината. Дом ломился от достатка. В парикмахерских, в поликлиниках и больницах, на базах – везде свои люди. Могли достать и путевки в санаторий и съездить за границу. Ни в чем не нуждалась единственная дочка Эльвирочка.
Только после скоропостижной смерти отца зажили скромнее, и злились, получая отказ в турбюро или еще где-то. После окончания школы Эльвира в институт поступать не стала. Учиться она ленилась. Мать помогла ей устроиться буфетчицей в ресторан. Стоять за стойкой буфета ей нравилось. А еще больше нравилось строить глазки мужчинам. Их у буфета всегда крутилось много. И многие из них красивой молодой буфетчице оказывали особое внимание: делали комплименты, и не брали сдачу, и покупали шоколадки. У девушки появились денежки. Теперь она часто ездила в Москву за «шмотками», которые в Покровске перепродавала по более высоким ценам. А, бывая в столице, любила одеться по последней моде, и посещать концерты известных звезд, рестораны. В родном городе ей жилось неинтересно. Ну, кого здесь удивишь своей одеждой? И стоящих женихов в Покровске днем с огнем не найдешь. Однажды она познакомилась с женщиной средних лет. Звали ее Розалия Львовна Мармеладова. Она работала в отделе кадров УВД в Цнинске. Была уже майором внутренней службы. В Покровск прибыла в командировку в местный отдел милиции. Знакомство произошло в буфете ресторана. Очень быстро они нашли общий язык. Розалии Львовне нравилось все красивое: и одежда, и дома, и, конечно, красивые мужчины. Эльвира сразу заметила, с каким восхищением Розалия смотрит на мужчин, особенно на молодых. Разговоры на эти темы и сблизили их. Розалия Львовна была одинокой женщиной, а, найдя родственную душу в образе Эльвиры, даже внешне преобразилась. Перекрасила волосы в светлый цвет, делала высокие прически, с помощью Эльвиры одеваться стала стильно. Теперь она чаще приезжала в Покровск. Иногда с Эльвирой вечера проводили в ресторане, где Мармеладова отрывалась по полной программе. И танцевала с молодыми мужчинами, а иногда и проводила с ними ночи. Эльвира помогала ей развлекаться. Розалия не долго думала, как отблагодарить молодую подругу. Она ей предложила место паспортистки в Покровском отделе милиции. Эльвире новое место работы понравилось. В паспортный стол обращались многие руководители колхозов и совхозов. И здесь Эльвира решила, что знакомства с ними можно обратить в свою пользу. В некоторых колхозах и совхозах теперь стали содержать телят и свиней, принадлежащих Эльвире Удаловой. Красавица обладала железной хваткой. Деньги она могла и делать, и тратить. Поэтому ей их всегда недоставало. Через год работы в паспортном столе Розалия Львовна помогла ей поступить на заочное отделение Высшей школы милиции. Но Эльвира знала, что зарплата и офицеров милиции небольшая. Мама ее в это время уже не работала директором магазина. Она после смерти мужа стала прикладываться к бутылке, появлялась на работе пьяной, и ее в должности понизили до рядового продавца. С дочерью они часто скандалили по разным житейским вопросам. Друзьями обе не обзавелись, в дом к ним редко кто заходил. После освобождения из мест лишения свободы их навещал только племянник матери Роман Трошкин. Как и Эльвира, он любил деньги. Но, если у его кузины они водились, то у него в кармане сидела только вошь на аркане. Как-то зимним вечером они сидели вдвоем в Эльвириной комнате. Выпивали, разговаривали. Роман любил вспоминать свое прошлое, рассказывал о том, как отбывал наказание в колонии, смеялся, что, мол, теперь, если он попадется, его сестренка выручит. Не зря же в милицию устроилась работать. На это Эльвира ему отвечала: « А ты, братик, не попадайся. Так будет лучше».
- Эль,- вдруг оборвал ее Роман,- а давай банк возьмем.
Девушка посмотрела на него с удивлением.
- Я не шучу. Все продумаем до мелочей, и возьмем. И не попадемся. На тебя и не подумают, а банк-то вот он, напротив твоего окна. Только нам нужна милицейская форма, а еще лучше сам милиционер. Ты там еще пажа себе не завела? Ну, такого, чтобы за тобой, как телок ходил, хоть в огонь, хоть в воду. Подумай о том, что я тебе наговорил. Дело беспроигрышное.
Эльвира подошла к окну. На улице стояли крещенские морозы. Кое-где светились фонари. Мела поземка. Ее взгляд упал на двухэтажный дом. Там банк. Она вздрогнула, неприятный холодок пробежал по ее изнеженной коже. Повернула голову в сторону Романа, привольно развалившегося на диване, и произнесла тихо, но твердо: « Я подумаю».

Прошло около месяца. Пробыв сутки в Москве, Эльвира возвращалась домой. На перроне толпились люди. Мороз - жуткий, и даже ее румынская натуральная светлая дубленка с ламой на капюшоне не согревала. Замерзли и пальчики рук в пуховых перчатках. У вагона ей помог молодой милиционер. Он занес ее сумку в купе. Его место оказалось по соседству. Когда поезд тронулся, и за окнами замелькали огни столицы, они вышли в коридор. Эльвира с особым вниманием посмотрела на парня. Его внешность ей понравилась. Но заговорить с ним первой не могла. Это противоречило ее принципам. К счастью, он сам начал разговор.
- Меня Петром зовут, а как ваше имя?
- Эля, а полностью Эльвира – не без напыщенности ответила она. Ее имя ей самой нравилось. Так назвал ее папа. – Редкое имя.
- Правда, редкое, и красивое. Я никогда не встречал никого с таким именем. Есть актриса Быстрицкая, но она – Элина.
-Да. А я – Эльвира Удалова.
- Здорово звучит, - Петру нравилось ее откровение, - а я – всего-навсего Петр Ермаков. Вот мы и познакомились. Вы, Эльвира, едете в Цнинск?
- Нет. Я до Покровска.

- Работаете или учитесь? – Петру все хотелось узнать об этой удивительной девушке. Она ему очень понравилась. Настоящая красавица: стройная, густые каштановые волосы до плеч, серые большие глаза. А как улыбается! От ее улыбки замирает сердце. Он боялся, что она его оттолкнет, не ответит взаимностью на его так быстро вспыхнувшие чувства и, пересилив себя, он спросил и ее адрес. Его лицо засияло, когда она назвала свой адрес и сказала, что работает в паспортном столе и заочно учится в Высшей школе милиции. Ей тоже он показался неглупым, приятным на внешность, а главное – он работал в милиции, и не где-нибудь, а в столице. Может, это судьба?

Когда поезд на рассвете остановился в Покровске, Ермаков помог Эльвире вынести на перрон тяжелую сумку и сказал, что обязательно к ней приедет в ближайший выходной. В тот день домой он вернулся счастливым: лицо светилось от улыбки, горели глаза. Сбросив форму и, облачась в домашнюю одежду, а, сверху накинув фуфайку отца, бросился во двор колоть дрова. Ни мать, ни отец не понимали, что произошло с их сыном. Таким его еще не видели. С детства Петр не проявлял рвение к труду.

Эльвира и Петр подружились. Парень часто стал заезжать в Покровск. Здесь же Ермаков познакомился с двоюродным братом Эльвиры Романом Трошкиным. Они часто втроем сидели в комнате у Эльвиры.
- Не нравится мне такая жизнь, - не редко высказывалась Удалова,- скучно живем. Скоро лето, а придется сидеть в Покровске, на море не съездишь, денег нет. Будем гулять по задрипанному Покровску. Надоело!
Петр не знал, как угодить девушке.
Он старался разговор обратить в шутку:
- Приказывай, королева, и я все сделаю для тебя.
- Так уж, и все? – Она надменно посмотрела на Петра, и такой еще больше нравилась ему.
- Все, королева, при этом Ермаков опустил свою голову с короткой стрижкой светлых волос.
- Тогда добудь много денег!
- Где? Зарплата у меня невысокая, когда поженимся, всю до копеечки буду отдавать тебе. И мои родители станут помогать, уверен в этом.
- Зарплату?! Это разве деньги? Ты подумай, где их взять, коль хочешь стать моим мужем. Пока их не будет, о свадьбе забудь!
После таких ее слов Петр сникал, но ненадолго:
- Королева! Все у тебя будет! Только меня не бросай!
Рядом с ней он всегда чувствовал себя на седьмом небе от счастья. Однажды, приехав в Покровск в очередной выходной, он застал дома одну Эльвиру, что его очень обрадовало. Если честно, то Роман ему не нравился, а сказать об этом своей подруге, он не смел. А вдруг обидится? На удивление в тот день Эльвира была необыкновенно ласковой. Он ей рассказывал о себе, она слушала, но неожиданно прервала его:
- Петруша! – Так она его еще ни разу не называла, - Подойди к окну.
Он покорно исполнил ее просьбу.
- Как тебе вид отсюда? Что видишь?
Ермаков взглянул на улицу, но ничего особенного не заметил:
- Вижу город, людей… Людей мало, не то, что в Москве.
- Дурачок, - Эльвира нежно погладила его румяные щеки, - А смотри, что написано на здании напротив.
- Банк. А что?
- А ты, подумай, Петруша, к чему это я?
Ермакова словно током ударило, он вдруг ясно понял, к чему клонила его подруга.
- Королева! Ты это серьезно? Ты хочешь, чтобы я… Да нет, ты не можешь так думать. Это же безумство!

- Ошибаешься. Думаю. И я не безумна. У меня есть план,- Эльвира преобразилась в злую и дерзкую даму.
- Королева! Замолчи! Не надо! Ты хочешь от меня избавиться? За это и расстрелять могут, понимаешь? – У Петра на глазах появились слезы. Он уже себя представлял за решеткой с наручниками на руках.
- Размазня! Не будет денег, не будет и нашей свадьбы! Свободен! Не думала, что ты - слабак! Вали в свою деревню, мент! Там твое место, женишься на какой-нибудь толстой доярке! Я, Ермаков, ошиблась в тебе. Считай, что пошутила, решила проверить, насколько сильна твоя любовь ко мне. Ты бы головой своей подумал, неужели я предлагаю напасть на банк? Правильно ты сказал, что это безумство. Но можно сделать дело по умному. Деньги-то получают женщины, они работают бухгалтерами да кассирами, и везут их в тьму - таракань. Причем, без охраны. На дороге можно бухгалтершу и встретить…
- У одного не получится…- Петр стал вникать в слова, сказанные Эльвирой. – Но ты же со мной не пойдешь, моя королева?
-Что ты, Петруша, - голос ее снова стал ласковым и нежным, - на это есть Роман. Он у нас парень опытный. А я, скорее тактик и стратег намечаемой операции. Ты говорил, что у твоего отца есть машина, на один день сможешь ее взять?
- Да на любое время, отец скоро ее мне все равно отдаст. Он на ней редко куда выезжает, машина больше стоит в гараже.
- И это хорошо. А пистолет у тебя есть?
- А пистолет-то зачем? У тетки и без него можно деньги отобрать.
- А вдруг надо будет припугнуть хорошенько, тетки-то разные бывают.
- Королева! Какой ты организатор? Если я свой пистолет засвечу, то нам всем тогда крышка. Оружие нужно искать другое. И мне, и Роману. На это потребуется время. На дороге оружие не валяется.
- А кто тебя торопит? Все надо предусмотреть, и кассира брать не с маленькой суммой. Эту проблему я беру на себя. За тобой – машина и оружие. Возьмем деньги – сыграем свадьбу. Я рада, что в тебе, Петруша, не ошиблась.
Эльвира нежно поцеловала его в губы.
- Ты – умница, королева. Неужели скоро будем с тобой всегда вместе?
Удалова посмотрела на него так, что обожглось его сердце. И в эту минуту он был готов ради нее на все…

В апреле и пистолет, и обрез будущие налетчики приготовили. Пистолет раздобыл Ермаков. Помог ему случай. Как-то во время его дежурства на станции метро « Киевская» задержали с напарником парня, у которого обнаружили пистолет «ТТ». Этот парень приехал в Москву из Киева. Зачем ему потребовалось оружие, и где он его взял, пояснить не мог. Происходило это все ночью. У Петра сразу созрел план действий. Он послал своего напарника Володю Сергеева за оперативником. Как только тот ушел, Ермаков тихо сказал задержанному: « Ударь меня так, чтобы я упал, и беги. Спрячься, сгинь. Объявишься, пеняй на себя».

Пассажиры, спавшие на скамейках и поклажах, и стоявшие у табло с расписанием поездов, только видели, как упал милиционер. Слышали, как он громко застонал. Парня, побежавшего из здания вокзала, никто не преследовал. Заспанные, они ничего не поняли. Преступника след простыл. Ермакову и Сергееву в нескольких местах пришлось давать объяснения по этому поводу. Везде Петр говорил, что бандит ударил его так, что он упал и потерял сознание, а тот убежал, прихватив пистолет. По описаниям милиционеров составили фоторобот преступника. Ермакову объявили выговор, который и стал единственным в его личном деле.

Роман Трошкин несколько раз заходил в здание банка. Из окна квартиры Удаловых, пока Эльвира и его тетка находились на работе, вел наблюдение за тем, что творилось у банка. Его внимание привлек УАЗик, привозивший полную и неторопливую женщину. Про себя он назвал ее « уткой». У такой деньги можно забрать, - думал он, - без особых усилий. Привозил эту женщину молодой водитель. Эльвира научила Романа, как подойти к парню и узнать, откуда машина. Роман выбрал подходящий момент. Когда женщина зашла в здание банка, Роман подошел к улыбающемуся чему-то водителю и спросил, не подвезет ли он его до Андреевки. Парень, продолжая улыбаться, дружелюбно ответил, что они приехали из совхоза « Асеевский», а это в другой стороне от Андреевки и посоветовал подойти к райисполкому, куда часто приезжают руководители из Андреевки, а еще спросил: « В Андреевку, наверно, на рыбалку поедете? Пруды там славные». Роман буркнул, что да, на рыбалку, и, поблагодарив водителя, ушел. Теперь они знали, что объектом их преступного посягательства станет УАЗик совхоза « Асеевский». Стараясь быть незамеченным, Роман дважды, на мотоцикле, сопровождал эту машину. Теперь он прекрасно знал ее маршрут. Выезжали они и с Петром, изучали местность, и подбирали место, где им безопаснее остановить машину. Операцию решили осуществить в мае. Зарплата рабочих будет больше, ведь они только провели посевную, а за нее хорошо должны заплатить механизаторам.

И вот этот день наступил. В квартире Удаловых находились Эльвира, которая на работе предупредила, что на часок задержится, и Роман. Они видели, как подъехал асеевский УАЗик, их не испугало то, что приехали пять человек. Правда, Роман спросил у сестры: «Откладывать не будем?», на что услышал твердое «нет». Через час Роман на мотоцикле, в объезд поста ГАИ, проехал в сторону Асеевки, где его в укромном месте на красном « жигуленке» в милицейской форме поджидал Ермаков. Они спрятались в кустах и, как голодные волки, стали поджидать свои жертвы. Им нужны были деньги, которые, как они считали, изменят их жизнь.

После совершения преступления Петр уехал к родителям в Дубровку, а Роман, спрятав деньги в квартире Удаловых, уехал в Цнинск. Эльвира продолжала трудиться в паспортном столе райотдела, и наблюдала за работой бригады. Она была довольна собой. Единственное, что ее огорчило – это сумма денег, взятых у убитой бухгалтерши. Она рассчитывала на более крупную сумму. И по настоящему забеспокоилась, когда Таранов и Орлов выехали в Москву. Об этом она узнала от водителя райотдела милиции. Тогда-то к ней и пришло решение пригласить нас с Мариной к себе на дачу. Но от нас она ничего не узнала.

15.Ермакова решили брать в Дубровке. Как только получили сообщение от участкового инспектора, который вел наблюдение за домом кузнеца, о прибытии Петра в село, туда срочно выехала оперативная группа. Ее возглавил полковник Каменев, вместе с ним находились Озеров, Телегин и местные сотрудники уголовного розыска. Машину оставили у колхозной конторы, хотя она и была без логотипа « милиция». По одному стали продвигаться к дому Ермаковых. Каменев, Озеров и участковый вошли в дом, дверь оказалась незапертой, а остальные – окружили дом. Войдя первым в сени, Каменев услышал, как где-то рядом скрипнула дверь.
- Ушел! – крикнул он, - Есть еще одна дверь во двор!
- В чем дело? – раздался басовитый мужской голос. Из комнаты вышел пожилой мужчина, - Мой сын работает в милиции. В чем дело? Кто вы?
Он попытался преградить путь щуплому Каменеву, но тот резко оттолкнул его и кинулся ко второй двери, за ним спешили Озеров и участковый. Оказавшись во дворе, увидели, как Петр перемахнул через невысокий забор, и бросился в сторону леска.
- Ермаков! Стой! – Крикнул Каменев, - Не делай глупостей!
Но в ответ на его крики раздались выстрелы, и полковник, как подкошенный, упал лицом на землю. Склонившийся над ним Дима Озеров, увидел окровавленное лицо, и что есть силы, крикнул: « Телегин! Каменева срочно в больницу!» Сам же кинулся вслед за преступником. В голове стучала одна мысль: « Не дать уйти, не дать уйти. За все ответишь, оборотень. За все». Потом он стал кричать: « Стой! Стой, гад!», и, не слыша своего голоса, выстрелил в воздух. Не привык стрелять в людей. А Ермаков открыл пальбу.
- Не хватит у тебя патронов, не хватит, гад. Я достану тебя, - уже не кричал, а шептал уставший Димка. И продолжал бежать, обливаясь соленым потом. Вдруг руку пронзила острая боль.

- Попал, гад. Ну, тогда получай! – и оперативник выстрелил в цель. Ермаков присел. Когда Озеров подбежал к нему, то увидел, как Ермаков, сидя на коленях, руками ухватившись за ствол молоденькой березки, плачет. Слезы ручьем бежали по его перекошенному от злости и досады лицу. Он проиграл, и ему уже виделась ухмылка на лице его королевы.
- Что ж ты, гад, наделал? – Произнес Димка. Преступник продолжал плакать.
- Что же ты наделал? На тебя противно смотреть, - Озеров отвернулся от Ермакова. Подбежали Телегин и остальные члены оперативной группы. Ермакова приподняли, на его руки одели наручники. К леску бежал пожилой мужчина, и до милиционеров донесся его крик: « Сынок! Как же ты так?» Но на него внимание никто не обращал.
- Ты как? – Спросил Валера у Озерова.
- Ничего, поживу еще. Как Каменев? Как он?
У Валеры на глазах появились слезы и, заплакав навзрыд, он упал на землю, стал бить по ней кулаком и кричать: « Убил он его! Такого человека убил! Когда же у нас переведутся звери?»

Романа Трошкина и Эльвиру задержали в Покровске на квартире Удаловых. Когда ее вели в кабинет начальника милиции, я находилась в коридоре. Она шла, низко опустив голову, а, поравнявшись со мной, встряхнула гордо своими густыми каштановыми волосами, и глянула на меня. Наши взгляды встретились. Я увидела пустые хищные глаза. Мы оказались с ней по разные стороны баррикад, даже работая в одной системе. Я ненавижу ее и ей подобным, и пока есть силы, буду бороться с теми, кто не дает жить нормальным людям. Кто им дал право распоряжаться жизнями других людей? Кто? Глаза преступницы опустились. Куда-то делась ее надменность, когда она входила в кабинет, где ее должны были допрашивать.

В тот же день увидела и Трошкина. Он стоял за решеткой в дежурной части отдела. Увидев меня, произнес: « И ты здесь, паспортный работник Белова. Какая встреча! Если б знал, что это ты ночевала на даче у сестры, не знаю, что бы сделал с тобой. Ты мне надоела, паспортистка!»
С нашей последней встречи с ним прошло несколько лет, изменился он немного. Я некоторое время смотрела на него, а потом выдавила:
- Наши встречи с тобой зачастили, но очень надеюсь, что эта последняя.

Я не знала тогда обо всех подробностях раскрытия асеевского преступления, но то, что задержаны Трошкин и его кузина Эльвира Удалова, меня шокировало. Судьба почему-то все время в самые тяжелые моменты моей жизни на пути ставила Романа и его сестру. Почему так? Разве я могла представить, что Трошкин причастен к убийству асеевских специалистов, и то, что паспортистка отдела это и есть та самая Элька, которой он так гордился.
Больше их не видела, и не хотела видеть. В нашем кабинете Марина задумчиво сидела у своей машинки. Увидев меня, спросила: « Вика, все?»
- Похоже, все, - я присела за свой стол, и посмотрела на стопы бумаг.
- Не верится, - лицо подруги стало грустным, - да, забыла сказать, тебя разыскивал Костя Загороднев.
Оперативник ждал меня в своем кабинете. Увидев меня, он воскликнул:
- Вика! Пирожков объявился ( его мы разыскивали за совершение краж, как скрывшегося от следствия). Может, доскочим в Круглое?
- Давай доскочим, здесь мне уже делать нечего, - я глубоко вздохнула.
- Она вздыхает, когда радоваться нужно. Пирожкова задержим, и настроение улучшится.

На машине Арсентьева мы выехали в Круглое. Я села рядом с водителем Витей, боевым парнишкой, который у нас работал уже года три. Мы его любили и за веселый характер. Загороднев устроился на заднем сидении.

В Круглом я была несколько лет назад. Тогда вызвал меня Арсентьев. Кроме него в кабинете находились двое незнакомых мне мужчин представительной внешности. Полковник меня представил им, и сказал, что это коллеги из Симферополя. Подполковник милиции Борис Иванович Горелко работает старшим следователем Крымского УВД, и заведующий бюро судмедэкспертиз Семен Иосифович Абрамович. Оба встали и крепко пожали мою руку, что несколько меня смутило. А Николай Иванович продолжил: « Виктория, поедешь с коллегами из Симферополя в село Круглое Покровского района на эксгумацию трупа гражданки Барановой. По делу открылись новые обстоятельства. Все соответствующие документы у следователя есть. По дороге тебе подробности дела расскажут. Могилу будут вскрывать административно-арестованные. Сейчас машина с ними подойдет к УВД.
Я с коллегами из Симферополя вышла на улицу. ГАЗик с четырьмя « указниками», как называли арестованных за административные нарушения, и сержантом милиции стоял у подъезда. Мы сели в « Волгу» моего начальника и тронулись в путь. ГАЗик следовал за нами. По дороге Борис Иванович мне рассказал, что Баранова, которую надо эксгумировать, проживала в Симферополе. Несколько месяцев назад ее обнаружили в квартире мертвой. Проведенная судмедэеспертиза показала, что ее смерть наступила от отравления дихлофосом. А совсем недавно получили сообщение из Воронежа, где задержанный ими за хулиганство Борзых признался в убийстве своей соседки Барановой в Симферополе. Он пришел к ней спросить взаймы денег на выпивку, Баранова в это время гладила белье, ответила, что денег у нее нет. Тогда Борзых взял полотенце и задушил ее. А потом в рот напрыскал ей дихлофос. Вскрытие проводил молодой эксперт и сделал это поверхностно. Поэтому и потребовалась эксгумация трупа в Круглом, где похоронили родственники Баранову ( она родом из этого села). Еще, что интересно, когда соседи прощались с Барановой в Симферополе, приходил проститься и Борзых, плакал, говорил, что ему очень жаль свою хорошую соседку. Я вспомнила, что учила в институте – преступника тянет к месту преступления.

Круглое располагалось рядом с сосновым бором. Тогда стоял холодный февраль. Лежали высокие сугробы снега. Он шапками облепил и сосны, окружавшие кладбище. У могилы, кроме нас и сестры Барановой, никого не было. Поздно вечером эксгумированный труп Барановой доставили в Цнинское областное бюро судмедэкспертиз. К его исследованию приступил Семен Иосифович. Наши паталогоанатомы ему ассистировали. Их заинтересовали новые медицинские инструменты, которыми работал Абрамович. Эксгумация подтвердила признание Борзых. На следующий день, когда закапывали Баранову, к кладбищу стеклось все село. Эти люди, как, впрочем, и я, такое видели впервые. Придти на заснеженное кладбище не помешал им и крепкий морозец сильными порывами ветра.

А теперь на улице стоял знойный летний день.
- Жарко, - сказал Костя, - давай, Витя, прокати с ветерком. Сейчас бы на берегу моря полежать, а тут приходится работать, и рубашку с галстуком не снимать. Другой одежды на оперативнике начальник не признает.
- Хорошо, что я сегодня в легких босоножках, - вступила в разговор.
- Не понял. Ты, к чему это? – Лицо у Кости выразило удивление.
- Да, так. Вспомнился один эпизод. Хотите, расскажу, пока едем?
- Расскажи.
-Ну, слушайте. Два года назад в Цнинске пропали мужчина и девушка на машине. Объявили в розыск без вести пропавших, и машину. Стали осуществлять оперативно-розыскные мероприятия. Вскоре в городе Котовске обнаружили пропавшую машину. На ней разъезжали двое молодых парней. Когда стали их допрашивать, то оба сказали, что нашли машину в лесу, прилегающем к городу. Решили вывезти каждого по отдельности в лес, чтобы показали, где нашли машину. Арсентьев поручил и мне съездить с ними. Когда я села в « Волгу», один из наших руководителей мне серьезно говорит: « Виктория Викторовна, а мы не на танцы едем». А я ему в ответ: « И я не на танцы. В чем дело?» Тут он как заорет: « А как же вы на « шпильках»?» Спокойно отвечаю: « при чем здесь «шпильки»? Мне в такой обуви удобно, и работать они мне не мешают. Всю дорогу ехали и спорили. Я доказывала, что сыщик прежде всего работает мозгами, а не чем-то другим. Каково же было его удивление, когда один из задержанных именно мне во время беседы с ним начертил схему местности, где они спрятали свои жертвы! Но сегодня я не на « шпильках»!
И Виктор, и Костя рассмеялись.
Село Круглое встретило нас безмолвием. На улицах не увидели ни души. Машину остановили, не доезжая до дома Пирожкова. Я и Костя направились к нему. Дверь дома была открыта. Я первой вошла в сени, Костя шел за мной, держа в руке пистолет. Из комнаты послышался какой-то треск.
- Вика! Стой! – Крикнул Загороднев, но я первой вбежала в комнату и увидела распахнутое окно. Бросилась к нему и, не раздумывая ни минуты, тоже прыгнула в него, хорошо, что оно находилось недалеко от земли. Сразу получила острый ожог крапивой. Ноги загорелись, но я продолжала бежать. Правда, впереди себя, никого не видела. Кругом росли высокие сорняковые травы. Приостановившись, увидела старика, одетого явно не по погоде: на нем нелепо смотрелись зимняя шапка, фуфайка и валенки. Ни слова не говоря, он рукой показывал мне направление вперед. Бросилась бежать дальше, слыша сзади, как Костя стал что-то спрашивать у старика. Пробежав метров тридцать через колючки и крапиву, я рухнула в глубокую яму, которую не заметила. Резкая боль пронзила плечо. Последнее, что увидела, прежде, чем потерять сознание, это испуганное лицо Пирожкова, и услышала его слова: « Тьфу, ты! Баба!»

Пришла в сознание уже наверху, когда меня Костя, Витя и Пирожков вытащили из ямы. Загороднев сидел около меня, и как-то очень жалобно повторял: « Вика, очнись». Я, превозмогая боль в плече, улыбнулась ему: « Все в порядке, Костя. А где Пирожков?»
- Да вот он! Ну, ты его и перепугала! Он от нас спрятался в яму, а ты в нее, возьми и рухни!
- Откуда я знала, что на огороде такая глубокая яма. На огороде сажают картошку, а еще ее пропалывают, чтобы не росли крапива и колючки.
- Вика, зачем ему огород? Для него растят картошку другие, а он только воровать может.

Всю дорогу я постанывала, Витя и Костя смотрели на меня с жалостью, а Пирожков спокойно дремал или делал вид, что мы ему совсем неинтересны, и что станет с ним, его не беспокоит. Оставив его в отделе, полковник Арсентьев дал команду Виктору отвезти меня в Цнинскую больницу, а Марину – домой. На этом наша с ней командировка заканчивалась…

16. Прошло несколько лет. В моей жизни ничего не изменилось. Асеевское преступление, многому научив, заняло особое место в кладовой памяти. Друг за другом ушли из этого мира Егор Николаевич Таранов, Дима Озеров, Ваня Русанов, Володя Добров. Я никогда не забуду, как при уже рушившемся Советском Союзе, в день милиции, получая очередную медаль за добросовестную службу, Владимир Викторович Добров первым произнес не « служу Советскому Союзу», а « служу Отечеству!» Произнес гордо, красиво, и все облегченно вздохнули, потому, что еще не знали тогда, как надо произнести эту торжественную фразу. Володя нашел выход из непонятной создавшейся ситуации, как находил всегда выход, когда раскрывал сложные преступления и, когда ему пришлось служить в Афганистане.
Я думала, что моим коллегам не будет износа. Они были основательны во всем: и в работе, и в своих чувствах к своим близким, они были настоящими товарищами. Мечтали побороть преступность, так же, как в первые послевоенные годы мечтали бывшие фронтовики, пришедшие служить в уголовный розыск, которые думали, что, разгромив фашистов, быстро справятся с преступниками в родной стране. Моим коллегам не повезло. Пришли другие времена и изменили всю жизнь. Мы узнали про мафии, про безработицу, и когда пропадают вклады в банках, и когда месяцами не платят зарплату, и про такие страшные преступления, на фоне которых асеевское преступление перешло в разряд рядовых…Впервые за свою службу я встретилась с фактом, когда на опознание трупа неизвестного мужчины, из одного района области приехали муж и жена, и так обрадовались, что погибший не их сын не потому, что это огромная трагедия, а потому, что, окажись он их сыном, им не на что было бы его похоронить. Передо мной стояли не бомжи и не пьяницы, а простые колхозники, которым почти год не выплачивалась зарплата. В тот раз им повезло. Личность того мужчины мы так и не установили. Похоронили его за государственный счет.

Я дважды получала предложения перейти в другие службы. Звали работать в следственный и в юридический отделы УВД. Но меня не отпустило руководство. Один из руководителей тогда сказал, что в юротделе мне будет скучно, потому что я привыкла работать, а там ее нет, а другой сказал, что у меня нет «лохматой руки», т.е. хорошего протеже. К сожалению, оба были правы. Я просто честно и добросовестно делала свое дело, даже тогда, когда работала одна за отделение. Руководство, видимо, это устраивало. Однажды интересное предложение мне сделала член областного суда Клавдия Ивановна Вольская, красивая и энергичная женщина, с которой я не раз, работая в областном суде, выезжала в качестве секретаря судебного заседания, судить убийцу или расхитителя государственной собственности.
- Вика, переходи в суд. Мы тебя знаем, из тебя выйдет хороший судья. Ты и грамотная, и жизненный опыт у тебя немалый.

Наш разговор тогда состоялся у детского сада утром. Я только отвела Маечку в группу и неожиданно встретила Клавдию Ивановну. Она, оказывается, специально ждала меня. Обещала ей подумать и позвонить. Но этого так и не сделала. В то время мне немного оставалось до двадцати лет службы в уголовном розыске, и коллектив, ребята, с кем был съеден не один пуд соли, во всех невзгодах подставляющие свои плечи… Нет, их бросить я не могла… А еще моя работа. Как оказалось, и ее-то оставить не могла… Часто вспоминала свой первый рабочий день. Это было одиннадцатого марта 1974 года. В тот день пришла настоящая весна. С утра ярко светило солнце, весело сочилась капель с крыш, и мое приподнятое настроение просто несло к зданию УВД. Мне исполнилось только двадцать два года, и моя душа пылала желанием приносить людям пользу. Волнение и счастье переполняли меня. Как быстро пролетели годы…

Иногда из Москвы звонил Лапочкин. В трудные годы « перестройки» несколько раз присылал сладости для Маечки и лекарства для мамы. А как-то, в начале весны позвонил и сказал, что будет проездом в Покровске, очень хотел бы увидеть меня. Я поехала в Покровск. Всю дорогу волновалась. Какой он теперь, Сергей? Встретились мы на вокзале. Чуть поседели его волосы, чуть похудел, а глаза, когда-то так волновавшие меня, остались прежними: зеленые фонарики светились. И от этого возникло ощущение, как будто мы никогда и не расставались. Пошли по Покровску. Под ногами месился грязный снег, серый городок иногда освещало солнце, выплывавшее из-за облаков. Сережа задавал много вопросов о доме, о работе. Я отвечала. Ноги сами принесли нас на ту улочку, по которой мы однажды шли ночью.
- Сережа, помнишь, вот здесь нам тогда старуха пророчила падение.
- Помню. Она оказалась права. Может, ведьма какая была?
- Может. Много нечисти вылезло: экстрасенсы, предсказатели, а в основном – шарлатаны. Мне запомнился август девяносто первого. У нас жизнь в Цнинске замерла. Люди не отходили от телевизоров. Что же будет? Играла музыка из « Лебединого озера» и дрожали руки ГК чепистов. Говорят, Топоров тогда сказал, что поручили бы это дело двум цнинским участковым, и они бы справились в сложившей обстановке. Работали допоздна. Работы у милиции при любой власти полно. Думали победить, искоренить преступность, но она оказалась непобедимой. Сейчас преступления сыплются, как из рога изобилия. Деньги затмили разум людей. Куда делись милосердие, взаимопомощь, сострадание? Как шакалы бросаются на падаль, так бросились делить государственное имущество. И убивали, калечили друг друга. А простые люди остались, как говорится, с носом. А сколько проблем возникло, когда страна начала рассыпаться! Помню, пропал паренек. Вроде бы выехал в командировку в Ереван, но туда не прибыл. Беседуя с его другом, выяснила, что выехал он не в Ереван по работе, а в Ригу на встречу с любимым парнем. Мальчик-то оказался гомосексуалистом. На мою телеграмму о его розыске, рижские коллеги ответили – повесился. Пришла ко мне его мать со слезами: « Виктория Викторовна, как мне его оттуда забрать и похоронить на родной земле?» Я позвонила в посольство Латвии в Москву. Мне ответил мужчина с характерным прибалтийским акцентом. Я объяснила ему ситуацию. – Подождите, - услышала. Минуты через три он сказал, что пойдут нам навстречу, только сопровождающим необходимо вручить письмо за подписью начальника УВД. С трудом, но помогли матери захоронить сына на родной земле. Когда-то понимали друг друга, а сейчас – мы чужие, без дипломатии нельзя. А что будет дальше? Были горячие точки в Узбекистане, Карабахе, теперь – Чечня. Везде посылают наших ребят. Нервы не выдерживают. Недавно задержали маньяка. Убил в Цнинске двух женщин. Переполошились страшно. Правда, задержали после второго убийства, но не на месте преступления. Ребята из патрульно - постовой службы обратили на него внимание. Волк. Телегин, Дынин допрашивали его. Молчит. Тогда Валера говорит: « Виктория, попробуй ты его разговорить, к женщинам он неравнодушен». Завел убийцу ко мне в кабинет, а сам остался за дверью. Смотрю на него – длинный жердь, звериные глаза. И такое у меня появилось зло… В руках держала ножницы, резала ими фотографии для ориентировки.
- Что, говорить не хочешь? А если я тебя вот этими ножницами, за них?
Конечно, ничего не сделала бы, но, видимо, сказала правдоподобно, потому, что сразу пошел рассказывать о своих злодеяниях. После Телегин мне сказал, что этому злодею я не понравилась, не в его вкусе. И, слава Богу! Встреть он меня вечером в моем вечно темном Энергетике! Чем бы стала отбиваться? Разве что – удостоверением сотрудника уголовного розыска?! Хотя бы газовые баллончики женщинам-милиционерам выдавали. Вот так, Сережа, и живем.

Все это время пока я говорила, он внимательно меня слушал.

- Грустно. Я думал, Вика, с тобой отвлечься от суеты. Вспомнить другие дни, этот город, где нас свела судьба, этот берег реки ( мы подошли к Сестренке).
Я осмотрелась. Красота! На замерзшей реке сидели возле лунок рыбаки. И тут выглянуло солнце, и стало светло и весело на душе.
- А здесь, правда, хорошо! Я так рада, что ты помнишь те дни! Лично меня воспоминания о них спасали в трудные минуты.
-Если бы не помнил, не приехал бы сюда, к тебе…
Лапочкин поцеловал меня в щеку. От этого я, как тогда, почувствовала дрожь в теле. Отстранилась от него и пошла вдоль берега. Сергей шел за мной. Потом догнал, взял меня за руку. Мы долго ходили по улицам Покровска и вспоминали, вспоминали нашу первую встречу, нашу работу в бригаде по раскрытию асеевского преступления и тех, кто работал с нами… Солнце скрылось за тучи, и город снова приобрел серые невзрачные очертания. Вечером проводила Сергея на вокзал. Он зашел в вагон, а я стояла на перроне среди немногих провожающих. Видела в окно, как он что-то сказал своей попутчице, пожилой женщине. После чего она посмотрела на меня, и по доброму улыбнулась.
- Что ты ей сказал? – Спросила у Сергея, когда он вышел ко мне.
Он засмеялся и, сверкая своими глазами-фонариками, ответил: « Спросил у нее, красивая ли ты?»
- А она? Что она тебе ответила на такую глупость?
- Ответила, что ты очень красивая. Сказала правду.
Я смотрела на него, и мне казалось, что вижу этого хорошего человека в последний раз. Еще чуть-чуть, и у меня появились бы слезы, я их еле-еле сдерживала. Но тут тронулся поезд, он набирал скорость, когда Лапочкин обнял и поцеловал меня, и, догнав свой вагон, заскочил в него.

В автобусе, в котором я возвращалась в Цнинск, по приемнику пела Алла Пугачева: « Три счастливых дня было у меня, было у меня с тобой». Как будто, про меня... И в автобусе, и за окном царил полумрак…

(продолжение следует)

ЭПИЗОДЫ ИЗ ПРОШЛОЙ ЖИЗНИ. Часть четвертая.

Пролетели еще несколько лет. В нашей жизни произошли значительные изменения, Маечка за это время окончила школу и стала студенткой юридического факультета университета. Андрей ушел в отставку, но работал в охране одной частной фирмы. А я превратилась в настоящую домохозяйку, и надо сказать, это меня совершенно не расстраивало. И еще, перед уходом в отставку нам предоставили двухкомнатную квартиру в северной части нашего Цнинска. Кроме домашней работы освоила вязание крючком, а иногда меня посещало вдохновение, и я писала стихи. О работе с мужем почти не вспоминали, но однажды пришлось вспомнить и свое прежнее место службы и не только это. Эта история началась в одно прекрасное утро, когда после ночного дождичка дышалось легко, и хотелось петь. Но в голову, кроме как « Тополиный пух, жара, июль», ничего не лезло. И я решила сесть связать новую салфетку. И вдруг телефонный звонок. Кто бы это? От неожиданных трелей вскочила с дивана.
- Алло, - сказали на другом конце провода. Мужской голос показался мне знакомым.- Не узнаешь?
- Пока нет... - протянула я.
- А Плюмбум тебе ничего не говорит?
Афоня Плюмбум ! Ты! Сколько лет, сколько зим! – поняв, что это Афоня Свинцов, искренне обрадовалась. Как- никак, работали несколько лет бок о бок, борясь с преступностью, и столы наши стояли рядом. Афанасий обладал потрясающим чувством юмора, а без таких людей, как он, Телегин в нашей работе можно было с ума сойти, не проработав и полгода. И когда из кабинета начальника после головомойки я выходила, ничего уже не соображая, и видела улыбающегося Афоню, который еще говорил: « Не горюй, старуха! Что за проблемы? Они были и всегда будут.
Лучше скажи, какое сегодня кино в «Зените»? Сразу становилось легче. Еще Афоня мог из соседнего кабинета позвонить начальнику отделения и, представившись генералом Афанасьевым из Главка, измененным голосом просил доложить оперативную обстановку, и тот докладывал. При этом лицо его краснело, и он приподнимался со стула, будто стоял перед генералом. Смеялись до слез. Проблемы уходили сами собой.
- Афанасий, я тебе рада! Где ты теперь? Как?
- Я, Виктория, в бизнесе. А точнее – генеральный директор мебельной фабрики « Айвенго».
- Ты – генеральный директор « Айвенго»? Да ее же рекламы то и дело показывают по телевизору! Не знала, что ты такой успешный бизнесмен. Честно признаюсь, впервые говорю с фабрикантом! Просто не знаю как себя вести!
- Хватит, Вика, давай поговорим как раньше. Для тебя я все тот же Афоня.

- А как же твой обувной бизнес? – Я вспомнила, как Афанасий в первые годы перестройки неожиданно уволился из милиции и стал председателем кооператива по пошиву обуви. Как-то посетила его мастерскую и купила зимние сапожки, неплохие на вид, но через неделю они развалились по дороге, и по мокрому снегу пришла домой почти босой, кляня все на свете: и дороги, и погоду, и кооперативы. Но в те времена другой обуви нельзя было найти. А что насчет сапожек, то и до перестройки их доставали только по « блату». Однажды обрадовалась, когда в центральном ГУМе мне удалось по знакомству приобрести итальянские сапожки, но они, как и из Афониного кооператива, прослужили недолго. С них почему-то слезла краска. Вот тебе и Италия! Потом до меня дошли слухи, что Афоня уезжал к себе в село, где плотничал, а потом снова вернулся в город и пошел в предпринимательство. Нам его в отделе, если честно сказать, очень не хватало, и мы не раз вспоминали своего неунывающего « Плюмбума». Но жизнь кружилась событиями и экономическими, и политическими, и криминальными, и я об Афоне забыла, и вдруг этот звонок.
- Афанасий, как ты оказался в директорах?
- А я, Вика, купил фабрику. Помнишь те деньги, когда тысячи стоили хлеб, колбаса?
- Помню, помню. Тогда нас оставили без вкладов. Как забыть то время?
- Так вот, тогда накопил миллионы. Случайно узнал от очередной своей любимой женщины, имеющей, не помню какое отношение к фабрике, что предприятие находится на последнем издыхании: зарплату не платят, продают цех за цехом. И решил испытать судьбу. Пришел на фабрику и сказал, что я их покупаю. Не сразу, но люди согласились, продали свои акции мне. Видно, терять им было нечего. В общем, купил фабрику за три мешка денег. А сейчас это мебельный комбинат и его не узнать! Мы производим лучшую мебель в регионе!
- Согласна. Сама сижу на диване фирмы « Айвенго».
- Ну, и как?
- Приятно, надо сказать. А теперь скажи, отчего вспомнил обо мне?
- А ты мне сегодня приснилась. Давай встретимся, поговорим. Вспомним былое. Только не работу, не тот кошмар, через который прошли, а нас, ребят, с кем работали, кого уже нет…
- Приезжай! – я назвала свой адрес.
- Буду через час, - четко произнес Афоня
- Тогда мне пора вставать с твоего дивана « Айвенго»!
Я положила трубку и кинулась убирать по квартире вещи, разбросанные дочерью на стульях, креслах. Никак не воспитаю в ней опрятность. За собой следит, сидит часами у зеркала, а вещи так и разбрасывает. Как только не внушала ей, что это не красит девушку, если даже она и красавица, и студентка, и спортсменка! Правда, к спорту она почти равнодушна, не то, что ее матушка в молодые годы: занималась спортивной гимнастикой, неплохо играла в волейбол и баскетбол, не смотря на невысокий рост. А в сорок лет увлечение спортивной гимнастикой в юности дало о себе знать: заболел позвоночник. Поэтому дочку заниматься спортом не заставляла. В институте она занялась танцами. Да что я об этом! Скоро должен подъехать Плюмбум – мой бывший коллега. Бросилась на кухню ставить чайник. Из холодильника достала все что было: сыр, копченую колбасу, фрукты. Это они, Афоня и Валера Телегин, когда у нас родилась Маечка, и меня выписали из роддома, в двенадцатом часу ночи позвонили в дверь. Я ее открыла и чуть не упала от избытка чувств. Афанасий в руках держал огромный букет гладиолусов, а Валера – коробку, как потом оказалось, в ней находилось детское румынское белье. Дефицит по тем временам страшный! Милые мои мальчишки! Сколько радости они тогда принесли в наш дом! Такой вот он, Афоня Свинцов!
Трель звонка прервала мои приятные воспоминания. Открыла дверь. На пороге стоял солидный мужчина с букетом гладиолусов.
- Афанасий! Ну, ты как всегда!
- Виктория! Разреши войти-то!

Я впустила его. Бросилась искать вазу, чтобы поставить цветы. Пригласила Афоню к столу. Но он не торопился, осмотрелся и произнес:
- По Энергетику не скучаете?
- Еще как скучаем. Там мы были молоды. Да и привыкли как-никак. Скажи, как ты узнал наш домашний телефон?
- Встретил Дынина, он и поведал, где вы живете.
- Как рада я тебя видеть, милый Плюмбум! А волосы твои где? – Афоня, к моему удивлению, вместо всегда немного взлохмаченных темных волос, сверкал лысиной. А так, все с такой же подтянутой фигурой, с офицерской выправкой. В уголовный розыск он попал к нам после сокращения из армии. Армия перестала нуждаться в молоденьком лейтенанте. Но он и в милиции пришелся ко двору, быстро овладел секретами оперативно- розыскной деятельности. Способный, что еще сказать?
- Афанасий, а как у тебя с личной жизнью? Как семья?
- О, Вика, ты оказывается, ничего не знаешь обо мне! На этом фронте у меня полное поражение, как у шведов под Полтавой. Одинок. В смысле отсутствия семьи, а если говорить о прекрасной половине человечества – полный ажур! А той единственной пока не нашел.
- Ты, как всегда, орел, да и только! До сих пор на женщин падкий? Помнишь, как в командировке однажды ко мне клеился?
-Это по- дружески. Афоня произнес эту фразу как-то виновато, что меня очень рассмешило.
- Ну, вот рассмеялась… А я к тебе по делу. Можно сказать с просьбой. Тебе доверяю, как никому. Я здесь прикупил небольшую хатку и мне нужна хорошая домработница. Подыскала бы, а?
- А хатка-то, не в « долине нищих»? (мы так называли новый поселок из коттеджей за нашим микрорайоном).
- Там. Двухэтажный особнячок. Поможешь?
- А сколько будешь платить домработнице?
Афанасий назвал такую сумму, что я поперхнулась чаем.
- Ско оо-ль-кооо? Ты это серьезно? Возьми тогда меня. С моей милицейской пенсией можно только два раза скромно на рынок сходить. А дома я и убираю, и стираю, и готовлю - и все бесплатно. Муж и дочь еще иногда какие-нибудь претензии ко мне предъявляют. То мужу не то приготовила, то дочери не ту блузку погладила. Если честно, надоело! Буду работать на тебя! За деньги! Но, Афоня, ты, к сожалению, тоже привередливый. Так что, я лучше дома. А домработницу тебе попробую найти. Тебе, наверно, молоденькую нужно?- Я, как только могла, но сдержала себя, чтобы не расхохотаться. И у меня это получилось, а Афанасий рассмеялся.
- Не старенькую, конечно, и умную, и не строптивую, в общем, такую, какую я бы себе в жены выбирал. Нет, пожалуй, домработница должна быть лучше жены.
- Значит, мне нужно сделать что-то невозможное? Правильно Вас поняла, господин фабрикант?
Лицо Афанасия расплылось в улыбке. Приятно, все же быть фабрикантом, а когда я училась в школе, это слово как-то звучало совсем по- другому. Новое время. Новое восприятие старых слов.
- Вика, чуть не забыл. Ты помнишь Эльвиру Удалову?
- Удалову? Асеевское преступление? Такое не забывается. А что? Почему ты про нее спросил?
- Ее коттедж на моей улице. Круче моего. Жила с бизнесменом, сейчас вроде бы одна. За границу часто ездит.
- А чем же она занимается?
- А чем такие люди могут заниматься? Делают деньги из воздуха.
- Действительно удалая женщина. А вот говорить о ней, я не хочу. Наказание за преступление получила, а теперь – Бог ей судья. Столько прошло лет, а асеевское преступление снова напомнило о себе. И я задумалась. Вспомнила не Ермакова, Трошкина, Удалову, а своих коллег, то лето, когда в поисках убийц, не знали мы покоя, только бы найти их и сдать правосудию. Только многих моих коллег уже нет, а Удалова процветает. Справедливо ли это?

После ухода Афони, приступила к действию. Как только он со мной заговорил о домработнице, сразу вспомнила про Аню, свою соседку. Она моложе меня и выглядит прекрасно. Обладает великолепной фигурой и доверчивыми большими синими глазами. Одинокая, и добрая очень. Когда однажды мне было плохо, резко поднялось давление, она весь день просидела около моей постели. Безотказная, просто душа-человек. Я удивляюсь, как такая женщина осталась одинокой. О себе она мне рассказывала, что любила одного человека двенадцать лет, и он ее любил, хотя имел жену, детей. Все обещал бросить семью, но у него заболела жена, и он ее оставить не смог, да и Аня не позволила бы это сделать. Но он ей все продолжает звонить. Они много говорят, вспоминают, как ездили вместе на юг отдыхать, вспоминают теплые встречи. Я понимала, что Анечка живет этими воспоминаниями, и всегда жалела ее немного. Кто-кто, а она-то заслуживала счастье. Работала соседка воспитателем детского сада. Работа ответственная, за малышами смотри да смотри, занимайся с ними, но за такую благородную работу платят копейки. С Аннушкой и решила поговорить…
В первый же вечер предложила ей сменить работу. Глаза Аннушки заблестели:
- Виктория, спасибо за заботу. Но ты знаешь, я боюсь, что у меня не получится.
- Что не получится? Тряпкой махать?

Аня улыбнулась:
- Тряпкой махать может и получится, а вот готовить… Я же не повар. Кулинар из меня никакой. Изысканные блюда готовить не могу, если только котлеты пожарить… Вика, поищи другую домработницу этому господину, а я к детишкам привыкла. Своих - то Бог не дал,- она обняла меня и поцеловала.
- Эх, Аня, Аня, чем я могу тебе помочь? Кроме твоего обманщика, тебе в жизни так никто и не нравился?
- Не знаю. Судьба моя, видно, такая. Но был в моей жизни один случай. Я бы сказала: эпизод. Случился он давно, а я его вспоминаю часто.

- Ну-ка, расскажи, - я взяла Аню за руку и повела к своему любимому дивану « Айвенго». Устроившись на нем удобно, соседка начала свой рассказ. Помешать нам никто не мог, мои муж и дочка должны подойти не раньше, чем часа через два.

- Была я, Вика, в детстве и молодости просто дикаркой ( после этих ее слов я про себя отметила: такой ты и осталась, подруга). Парней стеснялась страшно. В их присутствии и краснела, и бледнела. В то время окончила школу и поступила в Саратовский педагогический институт на заочное отделение. Как-то ко мне пришли мои бывшие одноклассницы и уговорили пойти на танцы в авиационное училище. А я тебе уже сказала, что парней стеснялась, а курсантов военного училища и того паче: мандраш бил и дар речи теряла. Наслышалась, как они встречают новеньких девиц на танцах у себя в училище. Могут подойти пригласить, а когда девушка идет танцевать, оставить ее одну на площадке, при этом сказать какое-нибудь колкое словечко. Но переборола себя, и согласилась пойти. Правда, к этому меня подтолкнуло и то, что компанию составить не отказалась моя подружка Танька, она жила в нашем доме. И вот мы однажды вечером гурьбой пошли в военное училище. Я себя чувствовала так, будто меня вели на расстрел. Но виду не подавала, даже шутила с подругами. На танцевальной площадке нарядных девушек собралось много. Курсанты петушились около них. Мои одноклассницы, увидев своих знакомых, сразу же покинули нас с Танькой. Мы остались вдвоем. Заиграла музыка. Стою и молю, чтобы ко мне никто не подошел. От ужаса и предстоящего позора даже глаза закрыла. А когда открыла, обомлела: передо мной стоит высокий чернобровый парень и, улыбаясь, приглашает на танец. Ну, думаю, начинается. Собрав все свои силы, уверенно ему ответила, что не танцую. Как ни странно, парень не стал меня уговаривать и отошел в сторонку. Я облегченно вздохнула. И тут подошел другой паренек с очаровательной улыбкой. Я пошла с ним танцевать. Его благородное лицо, открытый взгляд покорили меня. С ним провела весь вечер, забыв даже о Танюхе. Только когда объявили, что танцевальный вечер заканчивается и курсантам нужно идти в казармы, отыскала ее. Паренек нас с подругой проводил до выхода, только здесь спросил, как меня зовут, и где я живу.
- Я назвала свое имя, а адрес - не сказала.
- Приходи в следующий выходной. Буду ждать,- он нежно гладил мою руку.
- Не могу,- ответила я, - у меня начинается сессия, уезжаю в Саратов, а вернусь дней через двадцать.

Мое сообщение, видно, его огорчило, улыбка сошла с лица: « А потом мы поедем на учения... Как
же нам встретиться?» Чтобы как-то его взбодрить, я обещала, что в следующий выходной на танцы придет Таня и скажет ему мой адрес. Когда вышли за ворота училища, Танька поклялась сходить в мое отсутствие на танцы и рассказать этому парню, имя которого я даже не спросила, все обо мне.
Всю сессию вспоминала паренька. Запал он в мое сердечко. Иду по улице - вспоминаю, купаюсь в Волге - вспоминаю. И даже мечтаю. На крыльях, сдав экзамены, прилетела к Таньке, а та меня оглушила – в училище не ходила. Вот тебе и подруга! Закусила я удила и в училище больше не пошла. На Таньку обиделась, но ненадолго. Не судьба, - сказала сама себе. А помню до сих пор, будто только вчера я танцевала с тем курсантом без имени. Вот такая история, Вика.

Ее рассказ меня растрогал чуть ли не до слез. – Бедная моя, Аня. И он тебя не нашел. А вдруг, и он сейчас сидит, как мы с тобой, и вспоминает милую девушку, которую звали Анной, и которая могла бы стать ему подругой на всю жизнь?
- Думаю, что не помнит, - Аня глубоко вздохнула, - пойду-ка, я домой.

На следующий день позвонила Афоне и разочаровала его, что просьбу его не выполнила. Была у меня одна кандидатура, но из-за своих комплексов боится ему не угодить.
- Да ты что?! Неужели в наше время есть еще такие женщины? – Он не скрывал свое удивление. – Не верю!
- Есть одна такая динозавриха, моя соседка. Поищи, друг, себе домработницу сам.
На этом мы с Афанасием расстались, и я о нем ничего не знала полгода. Звонить ему все как-то не хватало времени; стирать, убирать, готовить, гладить, вязать – это такая круговерть. Но через полгода Афоня вновь навестил меня. На улице уже стояла зима, и морозило крепко. Господин фабрикант, одетый во все добротное и дорогое, никаким образом не напоминал мне нашего веселого опера Плюмбума. И я невольно подумала, что не уйди он тогда из уголовного розыска в бизнес, не одевался бы так, не имел бы коттедж, а стал бы пенсионером и в лучшем случае работал бы охранником, а не генеральным директором мебельного комбината.
- Вика, уговори свою воспиталку пойти ко мне домработницей! Неужели деньги не прельщают? Платить-то буду по-царски!
- А почему ты про нее вспомнил?
- Не везет мне с домработницами! – Афанасий, скинув с себя шикарные дубленку, сапоги и шапку, заходил по комнате, размахивая руками.
- Вначале взял одну сорокалетнюю с высшим образованием. Из себя хоть куда. Убирала, стирала, мне не мешала – это нормально. Но как она готовила! Я с ней чуть не разорился, только в ресторане стал питаться. Уволил. Потом друзья привели молодую девицу. Эта намалеванная дуреха мало того, что ничего не умела делать, так еще пыталась остаться на ночь, залезть ко мне в постель. Надоели! Вика, познакомь со своей воспиталкой! Может, уговорю?
Афанасий чуть не плакал. Мне стало жаль его. Пригласила к себе Аню, не сказав, кто хочет поговорить с ней. Она пришла в простеньком домашнем халатике, который только подчеркивал все ее прелести. – Какая все же у меня симпатичная соседка,- подумала я. Аннушка прошла в комнату и, увидев представительного мужчину, застыла. Лицо ее зарделось от смущения, а Афанасий смотрел на нее с удивлением. По его лицу поняла: Аня ему понравилась. Познакомив их, удалилась в кухню, чтобы приготовить для гостей чай. Расставив чашки с блюдцами на стол, приникла к окну: во дворе начальник ЖЭКа ругал дворничиху Лору за то, что она плохо убирала снег. Я не заметила, как открылась дверь и вошла раскрасневшаяся и взволнованная Аня.
- Вика, он ушел. Его срочно вызвали на работу. А я согласилась. Уволюсь из детского сада. Афанасию Петровичу почему-то отказать не смогла. Попробую. Может, получится из меня домработница?

Если честно, я не знала, то ли радоваться за подругу, то ли огорчаться. Можно сказать, сама приложила к этому руку. А когда Аня стала целыми днями пропадать на новом месте работы, стала ругать себя: « Ну, что же я наделала? Соседка теперь меня вспоминает недобрыми словами». Но Аня иногда стала звонить мне и никаких неудовольствий в мой адрес не высказывала. И я успокоилась. Да и домашние дела закрутили меня. Маечка вдруг стала аккуратной. Я перепугалась, не заболел ли мой ребенок? Оказалось – доченька влюбилась. Однажды привела домой высокого худенького паренька, который стал навещать нас ежедневно. Мне он сразу же понравился: приятный, рассудительный молодой человек. У Маечки оказался неплохой вкус. Как-то вечером позвонила в дверь соседки. Было уже поздно, а она отсутствовала. Тогда я набрала телефон Афонии. Трубку взяла Аня.

- Ты что, на своей работе ночуешь? – Начала я разговор с укора.
- Вика, - почти шепотом ответила Анна, - Афанасий Петрович болеет, у него воспаление легких. Я побуду здесь. Потом поговорим.
- Потом, так потом,- положив трубку, подумала я.

Не появлялась дома она почти месяц. Я ходила к ней поливать цветы. Думала, что Плюмбум закабалил мою безотказную соседушку. Считала себя перед ней виноватой. Зачем когда-то рассказала об Аннушке ему?

Накануне Нового года, когда я наряжала елку, пришла она. Такой соседку никогда не видела. Глаза ее светились, с лица не сходила улыбка.

- Анька! Что случилось? Ты освободилась от гнета эксплуататора? Ты неузнаваема, похудела, а как похорошела-то! Эксплуатация пошла тебе на пользу!

- Вика, это все ты. Ты, моя дорогая соседка! Он нашел меня! Он нашел меня! – Аня закружилась вокруг елки. Нет, это ты нас разыскала! Ты же когда-то занималась розыском? Это ты все сделала!

Не понимая эти бравады, присела на диван и усадила ее рядом с собой.
- А теперь по порядку. Кто кого нашел? И при чем тут я?
- Афоня меня нашел! Афанасий Петрович! Помнишь, я тебе рассказывала, как ходила на танцы в авиационное училище?
- Ну? Помню. И что из этого?
- Он – тот парень, с которым мы танцевали весь вечер!
От этих слов я подпрыгнула на диване, и он впервые издал звуки скрипа.

- Ну и Афоня! Он ведь действительно учился в авиационном училище! Вы узнали друг друга? Как интересно!
- Узнали, но не сразу. Я, полная страха и ответственности, приступила к обязанностям домработницы. Старалась сразу уйти, когда он возвращался с работы. Мы почти не разговаривали. А однажды застала его с высокой температурой. Вызвали врача. Он назначил Афанасию Петровичу уколы. И я стала их ему делать, и ухаживать за ним. Оставлять одного его было нельзя. Прошло несколько дней. Как-то сидела около его постели, болезнь его немного отступила. Свет не включала.
В сумрачной комнате мы разговорились. Я ему рассказывала о себе и вспомнила тот эпизод из прошлого, как один раз ходила на танцы в училище. А когда закончила, то услышала:
- Я не сказал тогда тебе свое имя, потому что я – Афоня. Стеснялся сказать прелестной девушке, что я – А-фо-ня! И подруга твоя не пришла, хотя ее очень ждал.
- Это ты, Вика, помогла нам найти друг друга. Афоня так и сказал, что нам встретиться помогла бывшая сотрудница уголовного розыска, которая занималась поиском и преступников, и без вести пропавших. А мы вроде и есть, как пропавшие без вести.

- Нет, Аннушка, он немножко преувеличивает, и я здесь не при чем. Это судьба. Ваша судьба. И что же? Ты у него все домработница?

- Ошибаешься, Вика. Домохозяйка. Афоня сделал мне предложение. И я согласилась стать его женой.

Эпизоды из прошлой жизни. Мы о них порой забываем, но у них есть особое свойство – возвращаться в нашу память. Афоня напомнил мне об асеевском преступлении. И у меня же встретил свою судьбу. И этот эпизод из прошлой жизни, как назвала его Анна, изменил всю их жизнь. Я пожелала им счастья. Они заслужили его.
Тут в окно застучал дождь. Дождь зимой… В природе, как и в жизни людей, нередко происходят чудеса.

2010 год

В основу повествования легли подлинные события, но кое-что автором и придумано.

В последнюю ночь Великого Поста мне приснился сон. Странный сон. Будто стою я привязанной к "позорному столбу". А вокруг него- люди. Но я не вижу их лиц. И эти люди что-то громко кричат, плюют мне в лицо. И сквозь их ор до меня доносятся слова:"Бездарность!Бездарность!
Опозорила русскую литературу! Тебя учил в деревенской школе сторож!" Сердце моё сжалось в комок, горло пересохло, обуял страх... Может, это и не люди вовсе... Пытаюсь крикнуть. Не получается. Из груди пробивается только шёпот:" Я не хотела... Я не хотела... Русская литература для меня свята! И преподавал словесность мне Учитель от Бога, влюбленный в свою профессию, Заслуженный Учитель России. Его имя и сейчас часто можно увидеть на страницах газет, где он пишет о русских поэтах и писателях. Не смотря на то,что плохо видит, продолжает прививать любовь к русской литературе. И я до сих пор многому учусь у него."

Мне стыдно и больно... Я никогда не считала себя одарённой, но не знала, что за это можно... казнить! Люди, я всё же думаю, что это люди, продолжают выкрикивать какие-то грубые слова. Господи! За что мне такое? За то, что за кого-то заступилась? Но за это нельзя так... жестоко...

Тут подул свежий ветерок. И я стала умолять его: " Ветер, оторви меня от этого столба и унеси далеко-далеко! Спаси меня!" Но ветерок своей прохладой принёс мне лишь физическое облегчение. Не в его силах вырвать меня из окружения безликих, их криков. Эх, ветер, ветер, а я так надеялась на тебя! Надо терпеть. Помню бабушка мне давно говорила:" Господь терпел и нам велел." Я потерплю, бабушка, потерплю, как ты учила меня". А они всё кричат... И тут мой слух улавливает одно слово: " Пасха." Пасха... С этим словом я пробуждаюсь.

В окно весело смотрит солнышко. На душе покойно и светло. Да, ведь сегодня же СВЕТЛОЕ ВОСКРЕСЕНИЕ! Пасха! И мне нужно поздравить с ВЕЛИКИМ СВЕТЛЫМ ПРАЗДНИКОМ многих-многих людей...
СО СВЕТЛЫМ ВОСКРЕСЕНИЕМ ВАС, МОИ ДОРОГИЕ!!!!

В крестьянской семье молодых супругов Бучневых -Полины и Тимофея,которые проживали в поселке Красный Куст Мучкапской волости,что на Тамбовщине, в один из последних дней января 1931 года появился на белый свет первенец. Местная повитуха бабка Симка,принимая его,воскликнула:" Вот и Иван явился! Конечно,Иван! Поля,ведь недавно Крещение было.Называй сына Иваном и честь Иоанна Крестителя!" Родителям это простое имя пришлось по душе.

Зима того далёкого года выдалась холодной и снежной. Часто кружились и завывали метели. Посёлок утопал в глубоких сугробах. Избы,наполовину занесённые снегом,темными пятнами выделялись среди белого простора степи. Хозяевам каждое утро приходилось расчищать от снега входные двери. Но ни снег,ни мороз,ни метель не стали помехой в решении набожных Полины и Тимофея окрестить Ванечку на десятый день его рождения.

Крёстным отцом попросили стать брата Тимофея,18-летнего Степана, а крёстной матерью-двоюродную сестру Полины- Настю,проживающую в соседнем поселке. Родители Ванечки знали,что между их будущими кумом и кумой давно пробежала искорка взаимной симпатии.

Настя приехала в Красный Куст утром.Одета была в светлый овчинный полушубок,цветастую шаль.На ногах-валенки. Щёки её от мороза горели пламенем. Войдя в избу Бучневых с запушёнными снегом окнами,девушка,поздоровавшись с Полиной, сразу же сбросила полушубок,шаль, и прильнула к русской печке погреться. Полина не могла на неё насмотреться. До чего же хороша будущая крёстная её сыночка! А Настя,согревшись и немного поговорив с двоюродной сестрой, села на лавку рядом с люлькой Ванечки,подвешенной к потолку.

-Ой,Поля,какой красивый твой мальчик!- Воскликнула она,и поправила на его голове шапочку.
Малыш лежал под тёплым ватным одеяльцем и своими глазками,цвета ясного синего неба,созерцал окружающий мир.

- Поль,а он уже,наверное,всё видит! Как ты думаешь?
-Не знаю.Ему сегодня только десятый денёк. Кто говорит,что видят они,а кто... и нет. Но вот подрастёт и разглядит тебя,красавицу!- Полина обняла за плечи Настю,и засмеялась.

-Какая я красавица? Шутишь,Поля? - Немного смутившись,спросила девушка.
-Нет.Не шучу. И наш Стёпка к тебе неравнодушен. Поэтому мы с Тимофеем и решили тебя с ним взять в кумовья.

Вскоре пришёл и Степан. Высокий статный парень,по которому в округе страдали многие девушки. Насте он тоже нравился.Обрадовалась,когда узнала,кто будет кумом. Увидев Степана,озарила его своей ослепительной улыбкой. Щёки её зардели. Парень присел на лавку рядом с ней. Раздеваться не стал. Скоро должен Тимофей подогнать лошадь. Полина взяла Ванечку из люльки и покормила его грудным молочком. Тут и Тимофей подъехал к избе на лошади,запряженной в дровни. Полина старательно завернула свое чадо в пелёнки и в теплое одеяло. Вышли на улицу. Степан сел в дровни и взял в руки вожжи, а Настя,примостившись рядом,приняла из рук Полины малыша и крепко прижала к себе,защищая его от кружившегося в тот день ветра.Тронулись в путь. Тимофей крикнул им в след:"Стёпка! За Ванечку головой отвечаешь!"

Церковь находилась в соседнем селе,расположенном в семи километрах от Красных Кустов. Ветер за посёлком усилился,гнал снег по дороге,по полю... Степан и Настя разговорились,отвлеклись от непогоды. Ванечка спокойно спал. Степан предложил девушке положить малыша сзади на солому,что она и сделала. Как только Настя освободилась от маленького свёрточка,Степан притянул её к себе,крепко обнял одной рукой,из другой не выпускал вожжи. Стал целовать и говорить ласковые слова. Девушка от его нежности растаяла. О таких минутах она мечтала. И вот он,красавец,рядом,ласкает её! Про малыша вспомнила где-то в километре от церкви. Повернулась назад... и закричала не своим голосом:" Стёпа!Стёпа!"
-Ну,чё,раскричалась?-Недовольно спросил парень,ещё не понимая,что произошло.

- Мы Ванечку потеряли!!!

Степан обернулся, и сердце его замерло,по коже поползли мурашки от страха. Ванечки в дровнях не было...
Зло стеганул лошадь,развернул её назад.

-Но!Но! - Кричал он,ругаясь матерными словами, и бил лошадь вожжами со всей силой. Рядом Настя заливалась слезами и без остановки приговаривала:"Что мы наделали?Что мы наделали?"
Её слова ещё больше пронзали сердце Степана, и страх от этого только усиливался.Лошадь бежала,пуская пар из ноздрей и разметая копытами снег на дороге во все стороны. Парень ожесточённно бил её,будто она была виновата в несчастье. И она,бедная,наверно,понимала,что от неё хотят, и гнала во всю прыть. Пробежав километра три,внезапно,как вкопанная,встала. От резкой остановки с неё чуть не слетели оглобли. Степан и Настя быстро вскочили с дровней и стали внимательно осматривать дорогу,подумав,что Ванечка лежит на ней. Но на дороге его не увидели. Паника обуяла обоих. Суматошно стали осматривать сугробы у дороги.
-Где же ты,миленький?Господи! Помоги найти крошечку! Что мы наделали?!- Причитала девушка,быстро разгребая снег голыми покрасневшими руками. Она кидалась от одного сугроба к другому. Степан,чувствуя безысходность,сел на снег и закрыл лицо руками. Плечи его вздрагивали. Он не хотел,чтобы девушка видела,как он плачет,но сдерживать себя больше не мог...
- Нашла... Степан! Нашла! Живой ли? - Настя увидела свёрточек с ребенком,который уже припорошил снег. Осторожно взяла его в руки и со страхом отвернула уголок одеяльца.Прижалась к личику младенца. Оно было тёплым.

- Степан! А он спит! Спит,родненький... Слава Господи,живой...

Настя заплакала от радости,прижала малыша к себе так крепко,словно боялась,что кто-то у неё его отнимет. И так держала до самой церкви, а Степан оставшийся путь вытирал слёзы со щёк.Лошадь подгонял,но уже не кричал на неё. Только в храме,когда Ванечку окунули в купель,надели на шейку крестик,они немного успокоились. Ещё один православный христианин по имени Иван появился на этом свете. Всю обратную дорогу крёстная мать крепко прижимала своего крестника к груди...

О происшествии по дороге в церковь Степан и Настя решили никому не рассказывать... О своём,можно сказать, втором рождении Иван узнал от дяди Стёпы,будучи студентом. Кстати,он стал первым учащимся техникума из своего посёлка, и закончил его, а потом и институт с отличием.
А эту историю он поведал мне сам в тот день,когда ему исполнился 81 год.

А вот Степана и Настю судьба не соединила, и маленький Ванечка здесь был,конечно,не причём...

Дровни- крестьянские сани без кузова, для перевозки дров,сена и т.п. ( Словарь Ефремовой).

февраль 2012 года
© 29.03.2012 Людмила Адерихина