Никто не удивляется, когда воры, сутенеры, расхитители и рэкетиры пробиваются во власть. Политика – куда более прибыльное дело, чем вооруженный грабеж. Алексей Федотович Кузнецов пошел обратной дорогой: из парламента – в банду громил, из депутата Государственной Думы в члены преступной шайки или, как сказали бы сегодня, в лидеры ОПГ.

Дерзкие ограбления в столице

Летом 1912 года Петербург потрясла серия дерзких краж. 18 июля был обворован магазин осветительных приборов «Оболинг и сыновья». 26 июля – магазин готовой одежды Рыбакова, 17 августа воры обчистили магазин кондитерских изделий «Блигген и Робинсон».

Преступников не могли остановить ни запоры, ни железные двери, ни наличие сторожа. В одном случае преступники аккуратно взломали заднюю дверь, во втором проникли в пустующую над магазином квартиру, разобрали в ней пол и спустились в магазин по стремянке, в третьем полицейские так и не смогли определить, каким путем громилы проникли в помещение и как из него вышли. Сторож клялся, что ни на минуту никуда не отличался, двери не были взломаны, но магазин был пуст.

Начальник Петербургской сыскной полиции, действительный статский советник Филиппов поспешил успокоить деловых людей Петербурга: «Шайка будет ликвидирована в самое ближайшее время!» Полтора месяца в столице было относительно тихо, а 4 октября город загудел: обокрали Строгановский дворец!

Строгановы

Род Строгановых был известен с конца XV века. Василием Шуйским Строгановым был даровано звание именитых людей («писать его с вичем, судить только в Москве, излишних пошлин с товаров не брать, креста самому не целовать (то есть не приносить присяги в процессах), бесчестья против лучшего гостя вдвое»). Петр I возвел Строгановых во дворянство. 

Представители рода Строгановых были дипломатами, генерал-губернаторами, министрами. Богатства их казались неисчислимыми. Строгановы обладали богатейшими коллекциями коллекции картин, монет, эстампов, медалей и т. д. Как говорили в народе, «выше Строгановых только цари». И вот обокрали самих Строгановых!

За дело берется сам начальник сыскной полиции Петербурга

В кабинете Филиппова на Офицерской улице звонили телефоны: ходом расследования интересовались градоначальник Драчевский и управляющий делами Министерства внутренних дел Маклаков. Последним позвонил председатель Совета министров Российской империи Коковцов: «Владимир Гаврилович, Вы уж постарайтесь, я Вас очень прошу». Филиппов как полагается ответил, что примет все необходимые меры и со вздохом положил трубку – он знал, чего стоит это мягкое «прошу»: если воры не будут пойманы, вопрос о его отставке можно считать решенным. Филиппов лично выехал на место происшествия.

Особняк его поразил. Несколько месяцев назад граф Строганов затеял ремонт и по зданию шастали бригады печников, плотников, паркетчиков. Филиппов дал указание подчиненным опросить каждого из рабочих: не может быть, чтобы среди такого большинства народа не нашлось ни одного человека, который что-нибудь видел или слышал, а сам взялся за барона фон Медема – заведующего канцелярией Строгановых, которого уехавший в Париж граф оставил на хозяйстве за старшего.

Первый вопрос, который он задал барону, был «что украли?» Ответ его и удивил, и поразил. Воры абсолютно не понимали, в какую сокровищницу они забрались. Художественные ценности их абсолютно не интересовали, искали только деньги и ценные бумаги. Выпотрошили служебный кабинет барона. Из трех вскрытых сейфов забрали ценных бумаг на 22.000 рублей и 4.000 руб. наличными, хотя любая картина, висящая в коридоре, стоила во много раз больше.

Когда Филиппов закончил допрос управляющего и вышел из кабинета, к нему обратился один из сыскарей: «Ваше превосходительство, мне кажется, этого человека Вам стоит выслушать».
Этим человеком был некто Левенгук, сторож стоящей напротив особняка кальвинистской церкви.

Рассказ его был краток: вечером 3 октября сторож особняка почти целый час разговаривал с богато одетым господином, абсолютно не обращая внимания на людей, входящих в особняк и выходящих из него. «А ну-ка сюда этого ротозея», - приказал Филиппов.

Рассказ сторожа

«Вечером значит подошел ко мне приличный такой господин, рыбный купец из Соликамска, дворец посмотреть хотел, искусство дюже он любит. Я ему и сказал, что ремонт идет и никого в особняк не пускают. Он расстроился очень, а потом целый час рассказывал мне кто такие Строгановы, и как они на Урале все начинали, и как подымались. И так складно рассказывал, я просто заслушался».

«И он к Вам, голубчик, потом еще раз подходил, верно?» - Филиппов даже не сомневался, что услышит в ответ.

«Верно, Ваше превосходительство, утром в 6 утра снова этот господин подходил. Гостиница скверная ему попалась, в соседнем номере пьяные шумят, вот он и вышел проветриться. И опять мы с ним почитай целый час беседовали».

Филиппову все было ясно: пока сторож, раскрыв рот, слушал байки,  грабители вошли в особняк, а потом точно так же и вышли. В деле появился первый фигурант: прилично одетый господин, умеющий складно выражаться и завладеть вниманием слушателя.

Паркетчик из Твери

К обеду появилась вторая ниточка. В день ограбления один из паркетчиков, некто Иван Чугунов из Твери, взял расчет (10 рублей). Он оставил дорогую струбцину, за которой «придет земляк», а сам отправился на родину.

Пазл сложился: эта струбцина должна была стать алиби для преступников, если кого из них задержат в особняке. В отличие от рассказа сторожа, эта ниточка могла куда-то привести и сыскари за нее аккуратно потянули.

Поскольку поездов на Тверь в тот день не было, Чугунов еще должен был быть в столице. Все силы полиции были кинуты в район Николаевского вокзала: проверяли все гостиницы, трактиры и ночлежные дома. Через несколько часов в ночлежке на Лиговке был найден мирно спящий Иван Чугунов.

При обыске у тверского паркетчика нашли зашитые в шапку 50 рублей. В 1912 году это были большие деньги, которые трудно было заработать за 1-2 дня. На вопрос «Откуда деньги?» Чугунов рассказал все без утайки.

Допрос Ивана Чугунова

- Несколько дней назад случайно встретился я со своим земляком. Узнав, что я работаю в Строгановском дворце, все расспрашивал он меня о нем, и что там, и как там, и схему особняка попросил нарисовать и струбцину уговорил продать, цену хорошую за нее дал – 50 рублей.
- А ты не подумал, для чего ему все это надо?
- Помилуйте, Ваше благородие! Да как я мог плохое на него подумать? Не босяк какой, известная в Твери личность – бывший депутат Государственной думы Алексей Федотович Кузнецов!
- А ты ничего не путаешь, шельмец?
- Да Господь с Вами! Истинную правду говорю! – И Чугунов размашисто перекрестился.

Филиппов, прочитав протокол допроса, обратился к принесшему его офицеру полиции:
- Есть у нас что на этого Кузнецова?
- Так точно, - офицер положил на стол папку.

Личное дело депутата Кузнецова

Алексей был потомственным кузнецом, о чем говорила и его фамилия. Он был грамотен, читал умные книжки, вступил в партию эсеров и на сельских сходах, рубя ладонью воздух, произносил зажигательные речи, что земля должна принадлежать трудовому крестьянству.

Его известность как радетеля за народ росла и когда в 1907 году крестьяне Тверской губернии получили возможность выбрать своего депутата в Государственную Думу, кто-то крикнул «Кузнецова!» - и все были «за».

В Думе депутат Кузнецов был тих, на трибуну не рвался, зато его фамилия стала часто появляться на страницах газет в разделе скандальной хроники.

«19 мая депутат Кузнецов, проходя по Большому проспекту и будучи в нетрезвом состоянии, принялся справлять естественные надобности. Причем делал это на глазах у двух городовых, приговаривая: «Вот пусть они посмотрят». В участке, куда его привели для установления личности, ругался площадной бранью, называл полицейских алкоголиками. Затем предъявил билет члена государственной думы №66, после чего был отпущен.»

«Во время поездки на родину депутат государственной думы от Тверской губернии Кузнецов в одном из трактиров Торжка устроил пьяный дебош. Дрался с посетителями бильярдным кием и кулаками, называл их всех кулаками и мироедами, а потом сорвал со стены портрет Николая II и надел его на голову одного из посетителей.»

После роспуска думы Кузнецов возвращаться в деревню не пожелал, остался в Петербурге, и очень скоро опять оказался в участке за пьяную драку. Уже не имевшему депутатского иммунитета дебоширу припомнили все его художества, включая разорванный портрет государя императора и дали два года тюрьмы.

В тюрьме Кузнецов пользовался определенным уважением, получил кличку «Депутат». Сдружился с сокамерником - «медвежатником» Яном Петерсом (он же «Васька – Страус).

Машина сыска в работе

Фотографию Кузнецова показали сторожу Строгановского дворца, и тот признал в Депутате «купца из Соликамска». Заработала машина полицейского сыска. Всем околоточным, дворникам и городовым были розданы фотографии Кузнецова и Петерса, во все банки было разослано указание быть особо внимательными при покупке ценных бумаг. Из банка и пришли первые добрые вести.

В одну из меняльных контор пришел посетитель, предложивший купить у него ценные бумаги по заниженной стоимости. «Я грек, на родину еду с турками воевать, деньги срочно нужны, потому в полцены и продаю», - так пояснил он банковским служащим свою поспешность. Бумаги были из Строгановского дворца. Когда странный посетитель вышел из банка, на некотором расстоянии за ним следовали двое филеров.

«Грек» привел их к кухмистерской «Адрианополь», хозяина которой полицейские давно подозревали в скупке краденого. А через несколько часов в кухмистерскую пришел Кузнецов. Проведя в «Адрианополе» около часа, он покинул кухмистерскую и привел агентов к дому на Обводном канале.

За домом было установлено скрытное наблюдение. Именно здесь, как выяснилось, обитала большая часть членов шайки. 15 октября Филиппов дал указание перейти к активной фазе. Полиция одновременно окружила кухмистерскую и дом, произвела в них обыски.

Были обнаружены часть ценных бумаг из Строгановского дворца, товары из ограбленных магазинов, воровской инструмент, большая сумма денег, пустые бланки паспортов. Были арестованы Кузнецов и Петерс, и их подручные.

4 ноября дело об ограблении Строгановского дворца было завершено. Членов шайки (всего по делу проходили 13 человек) ожидало следствие и суд, который состоялся 14 апреля 1914 года. Депутат как организатор ограбления получил больше всех – 6 лет, Петерс – 5,5, остальные меньше.

Сведений не имеется

Осужденный в 1914 году Кузнецов в марте 1917 вышел по амнистии Временного правительства. С его биографией и талантами Кузнецов вполне мог стать политической фигурой, легко представить его агитирующим с трибуны или во главе городского Совета.

Однако нигде «узник царских застенков» эсер Кузнецов, не засветился. Скорее всего, он решил продолжить карьеру громилы по кличке «Депутат», но насколько удачной она оказалась – неизвестно, ведь криминальный мир своей летописи не ведет.

Klim Podkova