Суд начался 6 июня 1923 года. Для процесса отвели главный зал Политехнического музея и всё равно мест не хватало. Не было в Москве газеты, не направившей в Политехнический своего корреспондента. Присутствовали зарубежные журналисты, велась киносъёмка. 8 июня в газетах уже печатались объявления: ««Кино. Малая Дмитровка, 6. Сегодня и ежедневно ПРИКЛЮЧЕНИЯ ТАРЗАНА. Сверх программы последняя хроника Севзапкино. Раскрытие тайны 33 жертв в мешках - кровавый убийца Комаров». Василий Комаров был самым первым серийным убийцей в СССР.
«Упаковщик»
В 1921 году в Москве появились первые трупы «Шаболовского душегуба», как впоследствии назовут его журналисты. Тела появлялись из под растаявших сугробов, обнаруживали себя смрадным запахом, их вылавливали из Москвы-реки. Каждый раз это был труп мужчины средних лет, голый, в позе эмбриона, стянутый верёвками и аккуратно уложенный в мешок, голова разбита тяжёлым предметом, лицо обезображено. Сотрудники МУРа прозвали убийцу «Упаковщиком».
Москва начала 20-х была большим городом, в ней убивали каждый божий день: там застрелили, там подрезали, там забили насмерть по пьяной лавочке – обычное дело. Но голый труп в мешке… Неудивительно, что свидетели обнаружения такой «находки» рассказывали об увиденном всем своим друзьям и знакомым, порой украшая повествование выдуманными деталями. Когда количество найденных тел пошло на второй десяток, количество перешло в качество: в столице заговорили о кровавом маньяке-убийце.
Советская милиция 20-х годов
Революция 1917 года распахнула двери тюрем. Десятки тысяч опаснейших преступников (теперь жертвы кровавого режима) оказались на свободе. Волна бандитизма затопила страну. Воры и убийцы терроризировали города и волости, а бандитские шайки - целые уезды. Разрушив старый полицейский аппарат, Советская Власть спешно создавала новый.
В новообразованную милицию пришли вчерашние крестьяне, рабочие, демобилизованные красноармейцы. Они были преданны делу революции, без страха шли на бандитские «перья» и стволы, но искать преступников не умели. Криминалистика, сбор и анализ преступной статистики, психологической портрет преступника – это было для них тайной за семью печатями. Опыт и знания приобретались ценой многих ошибок и жертв.
Прошёл 1921-й, подходил к концу 1922-й, число жертв перевалило за два десятка, а «Упаковщик» всё находился на свободе. В городе шептались по углам: «Новая власть не в состоянии найти преступника: вот вчера опять нашли труп в мешке… ну что вы хотите от товарищей пролетариев?» Дело приобретало политическую окраску.
Ищите и обрящете
В кабинет начальника МУРа Николаева вошёл сотрудник:
- Труп. Опять «Упаковщик».
- И долго ещё этот душегуб будет по Москве гулять?
- Иван Николаевич, ищем, но… никаких же следов не оставляет сволочь!
- А вы что хотите: чтобы он паспорт свой в мешок положил? У вас двадцать трупов, учитесь анализировать информацию, материала предостаточно.
Поздним вечером сотрудник МУРа сидел в служебном кабинете, в который раз перебирал документы из папки с делом «Упаковщика» и пытался собрать разрозненные факты в единую картину. Некоторые тела выловили в Москве-реке, значит, их туда доставили. Труп - не поросёнок, под мышкой не унесёшь, значит, преступник пользовался лошадью. В каждом мешке находили по несколько зёрнышек овса. Кто закупает овёс мешками? Только собственник лошади, значит лошадь своя.
Он принялся вновь рассматривать фотографию голого тела, стянутого веревками. Аккуратно и умело пакует, гад, вот он, например, так бы не смог. Что же это за человек, у которого есть лошадь и который имеет опыт увязывать мешки со всевозможной кладью?
Чёрт! Да как же он сразу не догадался: извозчик!
Сколько в Москве извозчиков?
В начале 20-х машина в Москве была в диковинку. Когда редкий автомобиль останавливался на улице и шофёр лез под капот, сразу же вокруг него собиралась толпа любопытных. Проезжавшие мимо извозчики со смешком «советовали»: «Ты ей овса, овса подсыпь, уж мы-то знаем!»
По столице разъезжали тысячи легковых извозчиков и тысячи ломовых (грузовых). Поехать с красивой женщиной в ресторан или театр, перевезти мебель или крупногабаритную покупку, завезти товар в магазин – всё это осуществлялось на транспортном средстве в одну лошадиную силу. Даже государственные учреждения, организации и предприятия в своем передвижном парке имели лошадей, а не автомобили. И вот среди этих тысяч «водителей кобылы» следовало найти одного-единственного.
Агенты МУРа рассыпались по конным рынкам и биржам. В начале 1923 года нашли очередной «упакованный» труп. В этот раз в мешке кроме тела и нескольких зёрен нашли детскую пелёнку со следами «младенческой неожиданности». Круг поисков сузился: у самого преступника или среди его близкого окружения имеется грудной ребёнок. В начале весны в поле зрения сотрудников попал Василий Комаров, легковой извозчик 52 лет.
Странный извозчик
- Комарова знаешь?
- Как не знать, барин, знаем, - услужливо закивал головой извозчик с Конной площади.
- Ты это брось, - оборвал муровец собеседника, - все баре в 17-м году кончились. Что рассказать о нём можешь?
- Да что сказать. Извозчик как извозчик. Только странный какой-то.
- А чего же в нём странного?
- А того, что за седоком он, как другие, не гоняется. Может цельный день на площади простоять, или возьмёт одного-двух. А денежка на выпивку у него завсегда имеется.
- Дети у Комарова есть?
- Как не быть! У супружницы его Софьи двое ещё от первого брака, а в аккурат три месяца назад она мальчонкой разродилась.
- Где живёт знаешь?
- На Шаболовке, дом №26.
Самогонная проверка
Вечером 17 марта 1923 года в дом на Шаболовке постучали:
- Откройте, милиция! Поступил сигнал о незаконном самогоноварении в этом доме.
Хозяин спокойно впустил милиционеров в дом. Пока муровцы осматривали комнаты, Комаров не выказывал никакого беспокойство, шутил, балагурил. Жена с ребёнком на руках забито стояла у стены. Но когда молодой сотрудник потянул дверь чулана, Комаров оттолкнул милиционера и выпрыгнул в окно. Во дворе раздались крики «Стой!», выстрелы. Жена Комарова со стоном опустилась на пол.
- Где он? – старший опергруппы высунулся в окно.
- Ушёл, гад.
В чулане обнаружили голый труп в позе эмбриона, перетянутый верёвками, ещё тёплый. Милиционер склонился над женщиной:
- Куда он побежал? У кого он может скрыться?
Женщина тиха заплакала:
- В Никольском полюбовница у него. Молоком торгует.
Брать душегуба выехал сам начальник МУРА Николаев.
Но в Никольском обошлось без выстрелов. Когда милиционеры вошли в дом, Комаров на обороте паспорта писал признательное покаяние о совершенных убийствах, в качестве сообщников указывая соседей, с которыми накануне поругался.
Хладнокровный душегуб
На суде Комаров поразил всех своим цинизмом. На обвинение в убийстве 29 человек со смешком ответил: «Да Вы что, гражданин судья? Какие 29 человек?! 33!» Жертвы свои презрительно называл «хомутами» и с дьявольским равнодушием рассказывал о своём «промысле».
На Конной площади он высматривал приехавших в город за покупками мужиков, заводил с ними разговор и предлагал к продаже свою лошадь. Лошадь была молодая, крепкая, здоровая и просил продавец недорого – какой мужик откажется? Комаров приводил покупателя домой, а там по выражению убийцы «раз – и квас!» - бил по темени, додушивал верёвкой, раздевал и тут же увязывал. С гордостью говорил, что наловчился делать всё за 15-20 минут.
Жена до зимы 1922 года ничего не знала о «промысле» супруга, но как-то не ко времени вернулась домой и застала супруга, увязывающего голый труп. На её «что же теперь делать?!» Комаров спокойно ответил: «Привыкать». Теперь он не таясь жены приводил домой свои жертвы. Софья, увидев на пороге супруга в сопровождении гостя, молча собирала детей и уходила. Через час возвращалась домой и также молча замывала кровь на полу.
Суд был скорым. Убийца во всём признался, но ни в чём не раскаивался. На вопрос судьи не скармливал ли он мясо убитых своим свиньям (ходили по Москве такие слухи), с ухмылкой ответил, что если бы скармливал, то держал не двух поросят, а десять. 8 июня суд приговорил Комарова к расстрелу, и 18-го приговор привели в исполнение, не тратя время на ненужные рассмотрения апелляции и прошения о помиловании.
Klim Podkova для журнала "Все загадки мира"
